Читать книгу - "Сибирский папа - Наталия Михайловна Терентьева"

пить на брудершафт, как-то неловко повернулся, покачнулся, толкнул меня, сам чуть не упал со стула, и я не знаю как, но мы столкнулись руками, и оба бокала у нас перевернулись, прямо мне на грудь. На мою замечательную, самую любимую и удобную светло-серую толстовку с надписью «МГУ». Вина разлилось так много, что попало и на брюки. Я вскочила, но было поздно. Один бокал еще и разбился.

К нам подошли официант и уборщица со шваброй.

– Не волнуйтесь, всё в порядке, – вежливо улыбнулся официант. Вот что лучше – когда люди, работающие в службе сервиса, вам хамят, или когда они улыбаются, как плохо отлаженные андроиды, человекоподобные роботы? – Вам включат в счет бокал. Принести еще вина?

– Мне не надо, – сказала я.

– Мне тоже! – резко ответил Кащей, как будто он не сам был виноват.

Я видела себя в темном зеркале на стене, я сначала даже не поняла, что это зеркало, думала – стеклянная стена, а за ней – другой зал. Какая-то пара сидит, так же, как мы с Кащеем. А это мы и есть. Какое странное отражение. Всё в нормальных размерах и пропорциях, только темнее, мрачнее. Встревоженная девушка с тонкой шеей, нависающий над ней, как огромная взъерошенная птица, костлявый спутник с резкими движениями…

– Мария, тебе нужно замыть пятно, – сказал Кащей очень официально.

– А то что? – прищурилась я. Не люблю, когда со мной так разговаривают, в командно-приказном тоне.

– А то некрасиво. – Скучный, злой Кащей взял вилку и нож и стал ковырять салат. – Меньше выпендриваться надо было, – буркнул он.

Я пожала плечами, взяла пакет с вещами, которые только что купил мне отец. В туалете переоделась, а что было делать? Юбка и правда красивая, недлинную тунику из светлого шитья, которую на свой вкус выбрал отец, я, может быть, никогда бы и не купила, но к юбке она шла. Значит, у него есть вкус.

Я развернула шарф, который отец купил маме. Легкий, нежный, с переливами пастельно-розового в бледно-фиолетовый. Интересно, наденет ли его мама? Мне он тоже пошел бы… Я убрала его обратно. Я мамины вещи не ношу, у нас размер один, а стиль разный. Или одинаковый. Но я никогда не беру мамины вещи. Она мои легко может надеть, кстати, и чувствует себя в них отлично.

В зеркало на меня смотрела совсем другая девушка. Может быть, зря я так не одеваюсь? Хотя бы изредка? Я распустила волосы – никогда этого не делаю, я считаю, что меня простят распущенные волосы и, главное, они мне мешают. Но к такому наряду волосы чуть ниже плеч очень шли. Я подумала, достала помаду, которая лежит у меня в сумке с первого сентября, и еще намазала губы. Чтобы понравиться Кащею? Не знаю. Чтобы понравиться самой себе. То, что я видела сейчас в зеркале, было так непривычно, что я даже растерялась. У меня есть пара платьев и юбка, но я их не ношу, не воспринимаю себя в таком виде.

Когда, попереписывавшись с Геной полгода, я все-таки решила пойти с ним погулять, я оделась как обычно, а он вдруг разочарованно протянул: «А я думал, ты придешь в платье», я хотела сразу повернуться и уйти. Может, и зря не ушла. Ведь это и есть то, что папа называет «эго баритона», и что мешает мне влюбиться в Гену, в целом совершенно положительного юношу.

Если мы решаем с родителями, куда нам поехать в отпуск (иногда абсолютно напрасно, потому что не едем потом никуда), и никак не можем решить, то мама садится и быстро рисует таблицу «плюсы и минусы». Вот если представить, что и Гена, и Кащей – это тоже в каком-то смысле поездки или, лучше сказать, попутчики, которые могут оказаться машинистами моего собственного поезда, вовсе не желая этого, то и для них можно нарисовать таблицу с плюсами и минусами, и тогда получится очень интересная картинка.

Я, кстати, мамины таблицы не сильно люблю, у меня не такое системное мышление, моя голова сопротивляется жестким схемам, даже если они и помогают мне думать. Но сейчас, глядя на себя в зеркале в новом виде, я почему-то стала думать именно так, как мама, точнее, моя голова с невероятной скоростью провела сравнительный анализ двух моих фигурантов, как выражаются следователи уголовного розыска.

Характер. У Гены характер плохой, у Кащея – очень плохой. Гена самолюбив до болезненности, Кащей – до припадков.

Нервы. У Гены нервы часто сдают, у Кащея – вообще ни к черту. Гена – истерик, Кащей – психопат.

Внешность:

Рост. Оба высокие, и мне это нравится.

Фигура. Оба тощие, Гена, хоть и младше, чуть покрепче, у него была военная кафедра, он кое-как, но сдавал все нормативы. Кащей костистый, худой, сутулится.

Лицо. Гена нравится девочкам, мне – меньше, чем остальным. Мне мешает его подбородок, почему не мешает остальным – не знаю. Кащей… Никто не назовет его красавцем, хотя у него красивые волосы и довольно правильные, хотя и не совсем обычные черты лица.

Глаза – отдельно, поскольку это не просто декоративная часть лица, а, как всем известно, зеркало души. Это мне Вадик объяснил еще года в три – если тяжело, неприятно смотреть в глаза кому-то, то поворачивайтся и уходи, не играй с этим человеком, не давай ему свою игрушку. Я иногда напоминаю себе это папино определение. У Гены глаза меняют цвет, кажутся то голубыми, то вдруг зелеными, небольшие, но очень выразительные. Смотреть в них долго можно, но не стоит, у Гены учащается сердцебиние, он начинает краснеть и говорить ерунду. Чаще всего его глаза улыбаются, если он на меня не обижен. У Кащея – глаза блекло-голубые и хищные. Если у него отличное настроение, то я попадаю в их плен, наверное, он все-таки обладает каким-то гипнотическим даром. Я смотрю в них и растворяюсь. В Гениных – нет.

Душа! Гена мне понятен абсолютно, никогда и ничем меня не удивляет. Гена – хороший? Наверное. Кащей поначалу удивлял всем, но постепенно я разобралась в сложностях его характера, и то, что я поняла, меня расстроило. Я почти уверена, что он не очень хороший человек. Почти. И эта маленькая надежда, которая у меня осталась, держит меня. Ведь он меня привлекает, увы.

Вредные привычки. У Гены их нет, кроме привычки обижаться ни на что и требовать любви и заботы. У Кащея – полно вредных привычек. Курит, пьет, ленится в выходные, неспортивный.

Бедность. Оба бедные, из бедных семей.

Манера одеваться. Гену одевает мама, то есть покупает ему одежду. Иногда он одет, как выпускник детского сада