Читать книгу - "Голуби над куполами - Татьяна Владимировна Окоменюк"

просыпается, мало ест, много работает, без конца молится, напутствует паству. Выглядит он, конечно, не очень: нездоровая худоба, запавшие носогубки, прореженные авитаминозом зубы, серо-белая кожа, зато глаза… с живым блеском, совершенно спокойные, отражающие уверенность в завтрашнем дне. Он не истерит, не паникует, не впадает в уныние. Воспринимает свое положение как испытание и абсолютно уверен, что, в конце концов, будет спасен своей божественной «крышей». Как говорят буддисты, нашел свой Дзен и умиротворился. «Мне бы так, – мысленно позавидовал опер отцу Георгию, – а то засело внутри тоскливое состояние безысходности и не дает покоя ни днем, ни ночью».

Уткнувшись взглядом в яркое пятно каски со светящейся внутри лампочкой, Лялин искал ответ на вопрос: когда ж он умудрился так нагрешить, что вынужден мотать срок, как обычный уголовник. Вроде ж, все делал по уму, по совести. Взяток не брал, барыг не крышевал, наркоту уркаганам не подбрасывал. Прессовал только особо упоротых, коим самое место в каком-нибудь забытом богом Едренефеневе, в цехе по пошиву брезентовых рукавиц.

Впервые в жизни Юрий радовался тому, что нет у него ни родителей, ни жены, ни детей, что никого не травмировало его исчезновение. Разве только Спинозу, снова оставшегося в одиночестве. Дааа, не везет псу с хозяевами, хронически не везет. Видать, тоже несет наказание за грехи, совершенные в прошлой жизни.

Юрию овчарка досталась в наследство от попавшего в тюрьму коллеги, а тому – от погибшего в автокатастрофе друга. Первую травму Спиноза пережил с трудом – сидел на груди покойного и выл, никого к нему не подпуская. В день похорон исчез, а потом сам пришел на кладбище. Долго искал могилу хозяина и, что интересно, нашел. Лег на нее и лежал всю ночь. Утром убежал искать пропитание, а ближе к вечеру снова был на посту. Так продолжалось около месяца, пока Сашке Уфимцеву, коллеге Лялина, не удалось заманить пса сначала к себе в машину, а затем и домой. И только Спиноза прижился у старлея, как – новая трагедия – Сашка попал в тюрьму за убийство жены.

Та была редкой оторвой: курила, как исландский вулкан Эйяфьядлайекюдль, здорово выпивала, была слаба на передок. Руки и шея дамочки были в татуировках, полбашки сбрито, в брови и губе – металлические кольца. Когда их новорожденный сын во время кормежки видел маму, орал от ужаса так, что чуть грыжу не выкричал. Пришлось бабке с дедкой везти мальца к знахарке, выкатывать испуг яйцом. Как Уфимцев мог ее выбрать, для всех было загадкой. Если Тоньку пожиже развести, ее хватило бы на весь город. Часто она не ночевала дома, оставляя ребенка одного. Сашка искал ее по району и иногда находил, пьяную, обкуренную, агрессивную.

В ту роковую ночь он возвращался домой через парк и вдруг на скамейке, у кустов, увидел свою благоверную. Тонька сидела на коленях у лица глубоко неславянской наружности, потягивая из бутылки очередной «антидепрессант». В голове у Сашки что-то щелкнуло, он выхватил из кобуры пистолет и направил его на незнакомца. Вскочив на ноги, тот рванул прочь по парковой дорожке. Уфимцев выстрелил ему в спину. Промахнулся. Мужчина поддал жару и по-заячьи начал прыгать из стороны в сторону. Глядя, как скачет ее хахаль, Тонька зашлась в истерическом смехе. Хохотала так, что аж присела. Сашку охватило бешенство. Он развернулся и выстрелил ей прямо в лицо. Женщина упала, но опер продолжал палить в нее до тех пор, пока не закончились патроны. Когда понял, что натворил, вызвал на место происшествия своих же ребят, с которыми только что брал банду налетчиков. Суд учел смягчающие обстоятельства: состояние аффекта, связанное с длительной психотравмирующей ситуацией, возникшей на почве аморального поведения потерпевшей, наличие несовершеннолетнего ребенка, характеристику с места работы и отправил Уфимцева на три года в специальную «ментовскую» зону. Малыша забрали Ленкины родители, как ни странно, приличные люди. Спиноза же не вписался в интерьер их малогабаритного жилища и был отправлен в собачий питомник, где его и нашел Лялин по Сашкиной просьбе.

Вначале Спиноза очень тосковал по Уфимцеву, не желая признавать нового хозяина. Он выл, на команды не реагировал, удобрял паркет лужами и кучами. В довершение акции протеста стащил с полки служебное удостоверение Лялина и пожевал его, превратив в жалкую тряпицу. Последнее было ударом ниже пояса, и Юрий в сердцах чуть не вернул пса обратно в питомник.

Со временем опер понял, что был неправ. Животное не виновато: его нужно вовремя кормить и регулярно выгуливать. Он же, никогда не имевший никакой живности, кроме тараканов, нагло игнорирует потребности своего питомца: приходит с работы, перехватывает разогретый полуфабрикат прямо со сковородки, ложится на диван, щелкает телевизионным пультом минут двадцать и засыпает. «Когда мне с ним возиться? Я сутками дома не бываю», – оправдывал себя Лялин до тех пор, пока пес не сбежал от него через открытую дверь. Нашел его опер на могиле первого хозяина. Спиноза лежал там, свернувшись калачиком, и жалобно скулил.

Сердце мужчины сжалось от жалости. Он присел рядом с псом на корточки, погладил его по спине:

– Прости меня, дружище. Это больше не повторится. Пойдем домой.

С тех пор их отношения кардинально изменились. Услышав шаги хозяина на лестничной площадке, Спиноза встречал его на пороге с комнатными шлепанцами в зубах и подавал Лялину лапу. Когда к Юрию в гости приходили опера, Спиноза вместе со всеми усаживался за стол и во время беседы переводил любопытный взгляд с одного говорящего на другого, будто понимал каждое произнесенное мужчинами слово. Вскоре он даже внешне стал походить на хозяина. «Ничего удивительного, – шутил Лялин, – у нас обоих – собачья жизнь».

И, как бы ни уставал Юрий на работе, вечером, после ужина, они обязательно отправлялись на прогулку. Утром пес тоже с хозяином не церемонился: приходил с поводком в зубах и толкал его в бок сырым черным носом. Если сразу не удавалось добиться своего, стоял над душой, мел по паркету хвостом, подсовывал под руку Лялина свою голову. В конце концов, тот выползал из постели и, умывшись, плелся в парк. Там животное резво носилось по берегу озерца, распугивая мелких собак и уток. Благодаря Спинозе, вечно рвущемуся с поводка, опер здорово накачал обе руки. Прекратил курить, так как от дыма у пса начиналось неудержимое чихание. Не злоупотреблял спиртным – выпивших тот на дух не выносил. Обожраться с ним тоже не удавалось, приходилось делиться – аппетит у овчарки был, как у троглодита. Так, благодаря питомцу, Лялин стал приверженцем здорового образа жизни, что благотворно