Читать книгу - "Леонард и Голодный Пол - Ронан Хешин"

Когда они приехали в больницу, Хелен предложила:

— Может, сегодня разделимся? Нам нужно охватить побольше больных, но и толпиться в палате тоже не стоит.

Голодный Пол сразу как-то ссутулился. Для разговоров он был сегодня мало пригоден, и вряд ли ему удастся заполнить целый час своим дежурным репертуаром — обсуждением погоды и больничного питания.

Когда они вошли в палату, женщина на первой кровати закричала Хелен: «Религиозная стерва, не суй нос в чужие дела!», снова приняв ее за служительницу церкви, явившуюся, чтобы кого-нибудь причастить.

— Почему бы тебе не помочь той даме? — предложила Хелен, слегка подтолкнув Голодного Пола в поясницу.

Прежде чем он успел ответить, она уже поправляла подушки женщине, спящей на средней кровати в окружении свежих цветов и самодельных открыток с пожеланиями выздоровления. Потом Хелен подошла к Барбаре, которую до сих пор не выписали.

— Здравствуйте, Хелен! Как приятно вас снова видеть, — сказала Барбара. — Боюсь, моя МРТ получилась не очень отчетливой, поэтому пришлось остаться и сдать еще несколько анализов. Надеюсь, ничего плохого, хотя никто ничего не объясняет. Мне ужасно надоело решать кроссворды, и я рада с кем-нибудь поболтать. С этими двумя каши не сваришь, — сказала она, указав большим пальцем на других больных.

После этих слов Хелен и Барбара начали, как выражался Голодный Пол, «балаболить»: полился непрерывный поток личных историй, отступлений, оценочных суждений в стиле «за» или «против», причем микрофон передавался от одной к другой без шероховатостей и пауз, как это умеют только женщины средних лет и гангста-рэперы. Не имея альтернативы, Голодный Пол стоял возле первой кровати в пальто и пытался встретиться глазами с женщиной, обругавшей его мать, но та лишь вперила взгляд в пространство перед собой.

— Вы не против, если я присяду, моя дорогая? — спросил он и тут же пожалел, что обратился к ней «моя дорогая», потому что это неуместное копирование слов матери в устах мужчины звучало странно.

Ответа не последовало.

Он отодвинул в сторонку стул и сел, чувствуя, как болят и едва шевелятся руки и ноги. Сидеть неподвижно и тихо было приятно. Щебетание мамы и Барбары создавало фоновый шум, от которого он мог легко абстрагироваться, а в остальном в палате было тихо. Медсестры не сновали туда-сюда, не кричал телевизор, больные не ругались, не плакали и не задавали дурацких вопросов. Он сидел тихо, просто разделяя с больной женщиной это мгновение. На табличке с историей болезни он прочел ее имя: миссис Готорн. Миссис Оливия Готорн. Голодный Пол прекрасно это умел — просто сидеть, не суетиться, ни о чем особенно не думать, только слушать, что делается вокруг. Его никогда не интересовало время. Для него оно никогда не тянулось, никогда не убегало. Он всегда ощущал себя в нем. Здесь, на этом самом месте. По комнате пролетел легкий ветерок, принесший запах сегодняшнего обеда, чего-то неопределяемого, вроде подливки. Голодный Пол просто сидел, ничего не говоря и не слушая ничьих подсказок. Не было ничего, что подтолкнуло бы его к общению, но зато не было и ни одной фальшивой ноты.

Прошло минут двадцать, и миссис Готорн, все так же глядя перед собой, потянулась к нему, взяла его за руку и едва заметно ее сжала. Он осторожно принял ее ладонь в свою, не пытаясь заглянуть больной в глаза или понять, почему она это сделала.

У нее была мягкая и тонкая кожа. Оставшиеся сорок минут они так и просидели, рука в руке, молча и покойно. Когда время визита подошло к концу и Хелен попрощалась с Барбарой, миссис Готорн крепко спала, все еще держа в тихом умиротворении руку Голодного Пола.

— Я смотрю, вы хорошо с ней поладили. Как ты этого добился? Меня она только оскорбляет, — сказала Хелен, когда они шли к парковке.

— Я ничего не делал. Совсем ничего, — ответил Голодный Пол, который предпочитал не задумываться о подобных вещах.

Когда они приехали домой, Голодный Пол позвонил Леонарду на работу. Они собирались поиграть вечером в «Монополию», но Голодный Пол устал и все еще еле двигался и потому хотел предложить менее замысловатую игру — «Четыре в ряд» или «Морской бой».

— Привет, дружище! О чем подумываешь? О награждении, не иначе, — радостным голосом ответил ему Леонард.

— Бог мой, да ты в хорошей форме! К сожалению, мне еще нужно время, чтобы прийти в себя. Хотел просить тебя об одолжении. Вчера вечером на дзюдо у меня был жесткий спарринг, и я не в самом лучшем состоянии, поэтому хотел спросить, может, поиграем сегодня не в «Монополию», а во что-нибудь попроще? «Четыре в ряд» подойдет? Не люблю менять планы в последний момент, просто с дзюдо такая штука — никогда не знаешь, чего ждать, пока не освоишься.

— A-а, понятно. Гм, понимаешь, мне даже неловко…

— Если для тебя это проблема, то я согласен и на «Монополию», — прервал Леонарда Голодный Пол. — Я вовсе не хочу тебя расстраивать.

— Дело не в этом. Просто, видишь ли, я как раз хотел тебе позвонить и сказать. Сегодня вечером мы договорились встретиться с Шелли — а я забыл, что уже договорился с тобой…

— Ах вот что! Тогда другое дело. Наверное, лучше бу…

— Знаешь, мне ужасно жаль, так неприятно тебя подводить, я сам во всем виноват. Просто Шелли не всегда просто бывает выбрать свободный вечер из-за Патрика, поэтому…

— А кто такой Патрик?

— Это ее сын, ему около се…

— Сын! Я не знал. Бог мой, да ты глубоко нырнул! Э-э-э… но я уверен, между вами все честно. Тогда, наверное, встретимся в другой вечер, да?

— В любой другой. И спасибо за понимание. Как ты знаешь, я не часто оказываюсь в подобной ситуации, и мне правда хочется, чтобы все получилось, так что, если ты не против, может, давай встретимся завтра?

— Погоди-ка, завтра я занят, — соврал Голодный Пол, немного обиженный. — Может, увидимся на вручении призов в субботу, то есть если ты, конечно, будешь свободен?

— Обязательно. Буду за тебя болеть. И в следующий раз игру выбираешь ты. Я согласен на любую.

Положив трубку, Голодный Пол задумчиво потер небритый подбородок. Первоначальное расстройство по поводу вечерней игры вскоре утихло, и он задумался над всеми теми вещами, о которых узнал из разговора. Нет сомнения, что Леонард, надо отдать ему должное, начал совершать давно откладываемые шаги к тому, чтобы «стать мужчиной». Сначала книга о римлянах, которую он принялся писать, а теперь девушка. У девушки есть сын, который мог бы стать сыном Леонарда, если у них сложится. Подумать