Читать книгу - "На исходе ночи - Иван Фёдорович Попов"

Сундук перебил его:

— Придется после митингов прокламацию выпустить о партии. Лучше тебя никто не напишет… Тебе, Миша, и поручим… Вот и закрепляй.

Миша растерялся:

— А я никогда прокламаций не писал.

Приглашенный из лекторской группы сказал:

— Прокламацию поручили написать мне, как литератору.

— А наш Миша?! — воскликнул Сундук. — Он разве не литератор? Верно ведь, Павел, наш Миша литератор? И этот литератор, уж будьте покойны, знает, каким языком говорить с рабочими. Так мы и решим: Мише писать прокламацию.

Михаил запылал радостным огнем. Он с благодарностью и дружеской нежностью поглядел на меня и на Клавдию: это вы, мол, сказали Сундуку, что я пишу.

Михаил преобразился. Публичное признание его литератором было для него неизведанным счастьем.

— Мишка поставлен на свою полку, — шепнул Сундук.

Теперь подходило говорить мне. Сундук подбодрил меня:

— Размахнись, размахнись, Павлуша!

Ветеран пятого года проворчал:

— Многовато говорим. На Тимофее бы и покончить. Он все сказал: на рожон не лезть и сложа руки не сидеть.

Мне хотелось вначале пересказать доводы наших противников справа и слева в самом убедительном, в самом сильном их логическом строе, очищенном от частностей, чтоб все видели, как нам насквозь понятны истоки их мнений, а затем уж взглянуть на все эти доводы со стороны, поднявшись над ними выше, и отмести их как ненужную ветошь. Но только я произнес первые слова, как в дверях позвонили. Это был неожиданный, непредусмотренный звонок. Хозяйка забеспокоилась:

— Ко мне никто не должен быть, по субботам я никому к себе не разрешаю, отговариваюсь, что, мол, ко всенощной ухожу. Что ж делать-то теперь, скажите мне, милые?

Сундук поднял руку:

— Останьтесь, товарищи, на местах. Вы в гостях у Степаниды Амвросиевны по случаю того, что завтра воскресенье. А вы, Степаша, бегите скорей отворять, чтоб не заподозрили замешательства.

Степанида ушла. Сундук шепотом предложил:

— Проверьте, товарищи, нет ли в карманах адресов, записок, нелегальщины какой?

Клавдия спросила меня:

— Паспорт у вас есть наконец, Павел?

Степанида Амвросиевна ввела… Ефима Ивановича.

— Я вернулся, товарищи, предупредить… Уходите-ка скорей, на улице около дома подозрительные…

— Сам-то ты зачем вернулся? Засыпешься, — сказал Сундук.

— А как же иначе вас было предупредить? Ну, а засыплюсь, так уж заодно со всеми. За компанию хромой пляшет.

Решено было расходиться поодиночке и попарно через короткие промежутки.

В первой паре Сундук назначил идти Василию и Мише.

— Первая пара разведывательная. Вы оба легальные. Риск для вас меньше. А напоретесь на арест, дайте как-нибудь знать. Ну, затяните, что ль, песню. Нет, нет, Степанида, через занавесочку не выглядывайте во двор, вас будто ничто не касается.

Хотел в первой паре идти Тимофей, но Сундук удержал:

— Обожди! Прояснится после первой пары. У тебя ребятишки.

Перед уходом первой пары Сундук предложил голосовать решение по его докладу. Сундук, Клавдия, Тимофей и я голосовали за митинг с теми целями, как изложил Сундук.

— Из девяти четыре «за». Меньшинство! — сказал Связкин торжествующе.

— Что? Четыре только? — спросил Миша, вернувшись из передней в пальто и шапке. — Тогда присоедините к ним и мой голос.

— Давайте уж и мой к ним, — сказал ветеран пятого года.

Немного обиженный посланец лекторской группы «воздержался».

— А я против. Решительно против! Был и останусь против, — объявил Связкин.

— Василий, как ты? — спросил Сундук.

Но Василий был уже в передней, на пороге выходной двери. Сундук догнал его.

— Обойдетесь без меня, у вас и так шесть из девяти.

— Верно, — сказал Сундук, — шесть из девяти. Значит, принято. Постойте, товарищи! Завтра через явку сообщим, кому, где, у каких ворот выступать и через кого держать связь с назначенными заводами. В эти дни короткие явки будут каждое утро для постоянной связи. Я буду на явке часа два, и каждому будет указана своя очередь, когда приходить ко мне. Мое только к вам напоследок напутствие: прорывайтесь через все чертовы заграждения, лишь бы вас услышало как можно больше людей! Как бережем себя всегда, так там будем бешено рисковать собой: к массам ведь прорываемся! Там всякий риск оправдан. Рискуйте очертя голову и не щадя себя! Смелей, товарищи!

Василий задержался у двери и слушал Сундука, мне показалось, с восхищением. Сундук заметил это и спросил его:

— Вася, ты не голосовал с нами. Но дисциплине-то подчинишься?

— Спросил тоже! Конечно, подчинюсь.

— Ну, увидим. Нет, постой минутку, не открывай дверь, — Сундук взял Василия за плечи, обнял. — Васька, помни мое слово: хороший ты парень, но последнее мое слово к тебе: одумайся, брось пить, во-первых, а во-вторых…

Василий перебил его:

— А во-вторых, нотаций мне не читай. Я сам с усам. Прощай.

— Ну и дурак! Прощай.

Во вторую пару Сундук назначил себя и меня.

— Раз прошла первая пара, разведывательная, по-видимому, благополучно, надо спешить убрать скорее нелегальных: Павла и меня. Выйдем, Павел, вместе и сейчас же разойдемся поодиночке.

Но я намеренно замешкался, сделал вид, что потерял шапку. Мне не хотелось оставлять Клавдию. Сундук рассердился на мою медлительность:

— Пойдешь после, а со мной выйдет Связкин.

Связкин был уже у самой двери, как вдруг обернулся, хотел что-то сказать, но не нашелся и неожиданно потрепал меня за ухо, очевидно, в знак нежности.

Затем ушли ветеран и Тимофей. Я все еще будто бы искал шапку, которую запрятал к себе в карман. Дальше на очереди был представитель лекторской группы. Клавдия требовала, чтобы с ним шел я, а я настаивал, чтоб шла она. Клавдия, смеясь, сказала:

— Я должна сойти с корабля последней.

Пришлось лектору идти одному. Он, кажется, не был огорчен.

Мы постояли немного в передней. Послушали: снаружи все тихо, только что-то хрустнуло в оконной раме от мороза. Клавдия и Степанида Амвросиевна от волнения задержали дыхание. Клавдия шепотом сказала:

— Ну, выходим и мы.

В сенях, уже у самой двери, мы услышали со двора скрип ступенек: кто-то поднимался по крылечку.

— Назад, в комнаты! — прошептал я.

Мы вернулись и сейчас же сбросили пальто.

— Паспорт у вас, надеюсь, уже прописан? — спросила Клавдия.

— Нет.

— До сих пор не собрались? Знай бы это Сундук, он не пустил бы вас на наше совещание. Покажите мне, какой у вас паспорт.

Я достал из кармана и подал свою фальшивку. Степанида Амвросиевна рассердилась:

— Да бросьте вы паспорт! Уберем скорее посуду, оставим только две чашки, будто мы двое чаевничали. А Павла спрячем.

Из сеней донесся стук в дверь.

— Куда же деть Павла?

— Лезьте, Павел, сюда вот под столик!

— Какой?

— Да вон, который покрыт зеленой суконной скатертью. И не