Читать книгу - "Аристотель и Данте Погружаются в Воды Мира - Бенджамин Алире Саэнц"

и поцеловала в щеку. — Я собираюсь помочь твоим сёстрам собрать вещи. Когда я вернусь сегодня вечером, я собираюсь сесть и подумать о том, что я хотела бы подарить Лине и её семье, когда поеду их навестить. Я собираюсь послать Лине цветы. Не что-нибудь для похоронного бюро, а что-нибудь для неё.

Если бы слово — дерзкая ещё не было изобретено, оно было бы придумано только для описания моей матери.

* * *

Я услышал, как моя мать ушла, а потом почувствовал голову Ножки у себя на коленях. Я долго гладил её. А потом я заговорил с ней — хотя и знал, что она не понимает. — Почему люди не так искренни, как собаки? Скажите мне. В чём твой секрет? Она пристально посмотрела на меня своими тёмными, глубокими глазами, и я понял, что, хотя собаки и не понимают человеческого языка, они понимают язык любви.

* * *

Я достал дневник, но не был уверен, что писать. Не знаю, почему у меня вдруг возникла тяга к писательству. Я имею в виду, иногда я о чём-то думаю, и мне просто хочется это записать. Я хочу видеть, о чём я думаю. Может быть, потому, что если я вижу, о чём я думаю, в словах, тогда я могу знать, правда ли это или нет. Как вообще можно знать, что правда? Я думаю, люди могут заставить тебя поверить в то, что что-то является правдой, если они используют красивые слова. Это может красиво звучать, но не значит, что это действительно красиво. Я думаю, мне не нужно беспокоиться об этом, не думаю, что что-либо написанное мной когда-либо будет близко к тому, чтобы быть красивым или, как сказал бы Данте, — прелестным. Но почему, чёрт возьми, это должно меня останавливать? Я не писатель. Я не собираюсь заниматься искусством. Внутри меня есть вещи, которые я должен сказать, и это вещи, которые мне нужно сказать самому себе. Чтобы разобраться во всём самому. Если я не скажу то, что мне нужно сказать, это убьёт меня.

Дорогой Данте,

Моя мама — хороший человек. Я не имею в виду это так, как будто она моя мама. Я имею в виду, как будто она личность. Данте, раньше я думал, что я невидимка. Раньше я думал, что мама и папа ни черта не знали обо мне, о том, что я чувствовал и кем я был. Я думал, что им было всё равно, так или иначе. Особенно моему отцу. Я думал, он просто грустный парень, который не видит ничего и никого вокруг меня. Я хотел, чтобы он любил меня, и ненавидел его, потому что он не любил меня. Я злился на маму, потому что она всегда лезла в мои дела, и думал, что она просто хотела управлять моей жизнью и указывать мне, что я могу, а чего нет. Когда она хотела поговорить со мной, я думал, что она хочет прочитать мне лекцию или научить чему-то, что, по её мнению, мне нужно было знать, и я говорил себе: — да, да, моя мама школьная учительница, и я застрял в её классе на всю оставшуюся жизнь.

Я не такой, как ты, Данте. Ты всегда понимал, что твои родители любили тебя. И ты любил их в ответ. Ты никогда не думал, что это круто — смотреть на своих родителей свысока. Тебя никогда не заботило, что думают другие люди, потому что ты всегда знал, кто ты такой. Ты добрый и чувствительный (и да, немного капризный, и тебя, может быть, слишком легко ранить). Но ты чувствительный. Ты чувствительный и ты храбрый. Раньше я думал, что, может быть, я нужен тебе рядом, чтобы защитить тебя. Но ты не нуждаешься в защите. Потому что у тебя есть особый вид мужества, которого нет у большинства людей и никогда не будет. У меня никогда не будет такой доброты, которая живёт внутри тебя. Но ты многому меня научил. Все те вещи, которые я думал о своих родителях, ну, в основном, это была ложь, и я верил в свою собственную ложь. Мой отец заметил, даже раньше, чем я, что я люблю тебя. И не только это. Он не осуждал меня за это. Я начинаю понимать, что он действительно любит меня. И да, он любит меня, потому что я его сын, но он также не осуждал меня за то, что я люблю другого мальчика. И это потому, что он хороший человек. Боже, Данте, я никогда не видел в них людей. Не совсем. Ты знаешь, я долгое время был куском дерьма. Я больше не хочу быть куском дерьма.

И моя мама, она немного похожа на тебя. Она знает, кто она такая, и она знает, что она думает, потому что на самом деле она из тех людей, которые садятся наедине с собой и все хорошенько обдумывают.

И Данте, моя мама, она прекрасная, фантастическая, дерзкая леди. И если моя жизнь превратится в войну, потому что я люблю тебя, а это значит, что мне нравятся парни, тогда мне повезло, что моя мама сражается на этой войне рядом со мной.

Нам повезло, Данте. Не только потому, что наши родители любят нас, но и потому, что они хорошие люди.

Я никогда не думал об этом до сегодняшнего дня.

Я люблю тебя, Данте. И это изменило все в моей жизни, а это важно. Но на самом деле я не знаю, что это будет означать для той жизни, которой я собираюсь жить. Есть так много вещей, которых я не знаю. Так много вещей, о которых я никогда не узнаю.

Одиннадцать

Я УСЛЫШАЛ ГОЛОС ДАНТЕ ПО телефону.

— Привет, — сказал он.

— Привет, — сказал я.

— Я такой засранец. Я… я имею в виду… я имею в виду, прошлой ночью я вёл себя как пятилетняя девочка. Иногда я не знаю, что со мной не так. Иногда мне кажется, что я — не что иное, как множество эмоций, запутавшихся в моём теле, и я не знаю, как их распутать.

— Ты действительно поэт, — сказал я. — Ты говоришь как один из них. Ты мыслишь как один из них. И с тобой всё в порядке, Данте. Родители морочили тебе голову, и, возможно, они были правы, но они играли.

— Знаю, и просто… не знаю. Я знаю, они