Читать книгу - "Рассказы о Бааль-Шем-Тове - Шмуэль Агнон"

Однажды Бешт, благословенной памяти, пребывал в великой тревоге, и позвал своего шурина, святого учителя нашего рабби Гершона из Кут, благословенной памяти, и сказал ему: «Знай, шурин мой, что великая беда у всего Израиля, ибо решено забрать у них Устную Тору[150], и нет никакого средства против этого, разве что возьмешь ты на себя беззаветное служение, и отправишься в Хеврон, и пойдешь в пещеру Махпела[151], и сообщишь сие праотцам, и скажешь им так: “Отцы мира, Община Израиля[152]доносит до вас, что все они ныне в великой беде, хотят забрать у них Устную Тору, и кто знает, что будет после, а посему просите милости для них”».

И вот, взялся рабби Гершон, благословенной памяти, отправиться в путь ради всего народа. И вот, в час отъезда его сказал ему Бешт, благословенной памяти, что увидится тот лицом к лицу со святым учителем, сочинителем книги Ор ѓа-Хаим, которого он всякий раз видит в чертоге Машиаха[153], однако чтобы он никак не открывал тому цель своей поездки. И когда рабби Гершон, благословенной памяти, прибыл в то место, где жил святой учитель, пошел к нему, и было это в четверг; когда же увидел учитель, благословенной памяти, рабби Гершона, с великой любовью приветствовал его и велел ребецн* приготовить достойное угощение, ибо сей гость – великий светоч, когда же подошло время трапезы, просил его откушать с ним. Во время еды спросил его, откуда он приехал и куда держит путь, и все на святом языке[154], ибо все его речи были на святом языке. Затем спросил его, есть ли у них раввин, и тот ответил: «Есть». А как его имя? Ответил ему: «Рабби Исраэль». Поразмыслил он с несколько минут и сказал: «Это не раввин». И спросил его еще: «Может, есть у него другое имя?» И ответил ему: «Рабби Исраэль Бааль-Шем». Подумал еще и сказал: «Это не раввин». Наполнилось сердце рабби Гершона великой тревогой, учитель же О р ѓа-Хаим стал утешать его, но [тот] не принимал [утешений]. Когда же наступила ночь на пятницу, после полуночи стал рабби Гершон, благословенной памяти, плакать, и взмолился, и просил учителя поискать того хорошенько. И встал учитель у окна, и смотрел в небо свыше получаса, и сказал: «Одно могу сказать: это не раввин».

Вышел рабби Гершон от него в расстройстве и рыдал великим рыданием, ибо закрались в сознание его некоторые мысли: первое, что поначалу рабби Гершон был противником Бешта, и невеликое время прошло с тех пор, как он стал полагаться на каждое его слово, второе же, что вот, он направляется ныне пожертвовать собой, а с чего бы ему приносить себя в жертву ни за что. В пятницу, когда учитель пошел в микву, снова просил его рабби Гершон поискать Бешта. Но сказал ему то же, что говорил и раньше. По выходе из миквы надел учитель субботние одежды, рабби Гершон же горько плакал. Еще раз спросил его учитель: «Может быть, есть у него другое, еще какое-нибудь имя?» И ответил, что в устах всех прозывается он рабби Исраэль Бааль-Шем-Тов. Когда услышал учитель сие святое имя, вострепетал и содрогнулся при звуках его и сказал ему тотчас: «Се человек святой и грозный весьма, его я вижу всякий раз в чертоге Машиаха, и имя его драгоценно весьма во всех чертогах, и звучит оно рабби Исраэль Бааль-Шем-Тов, потому-то и не мог я знать сего доселе, ибо господин сказывал мне, что имя его раввина – рабби Исраэль Бааль-Шем, и так было, пока не услышал я от почтеннейшего, что имя-то его не иначе как Бааль-Шем-Тов, с ним же я всегда пребываю в веселии в чертоге Машиаха». И возрадовался весьма рабби Гершон, и душа его преисполнилась веселием.