Читать книгу - "Сонет с неправильной рифмовкой. Рассказы - Александр Львович Соболев"

что до Твери добираться на лошадках пришлось. Ну спешить Феодулу Ивановичу было некуда, имущества у него — один узелок с карманной Библией и сменой белья, так что где-то и пройтись ему не зазорно, да и в лесу заночевать вполне себе по силам. Тем более что человек-то он был особенный: и комары его не кусали, и дождик особо не поливал, а уж в деревнях, бывало, всякий рад его приветить да угостить. Бывают же такие люди на свете!

Так, как в народе у нас говорят, тихо не лихо, а смирней — прибыльней. Добрался он до Твери, там у знакомых остановился: был у него еще с семинарии приятель, машинист при очистительном винном складе, жена его и пятеро их деточек. Прожил там Феодул Иванович неделю, в баню сходил и дальше в путь засобирался. Ну от Твери уж разговор известный — сперва на поезде в третьем классе до Москвы, там переночевал на постоялом дворе и ранним утречком уже снова на вокзал, на поезд до Киева. Там, конечно, в Лавру сбегал, поклонился святым, в пещерах почивающим. Там же переночевал с другими странниками, отстоял утреннюю службу — и на вокзал, на поезд до Одессы.

В Одессе уже тех, кто в Святую землю поплывет, встречают монахи Афонского подворья. Там их три — Ильинское, Андреевское, Пантелеймоновское. Феодул Иванович наш замешкался, а тут вдруг его зовут из толпы: оказался монашек знакомый, как раз было ему в этот день послушание паломников встречать — и первый, кого он увидел, и был наш странничек. Пошли они пешком в Ильинское подворье. Там если у кого вещи есть, то их особый извозчик привозит, по десять копеек с носа, но Феодул, конечно, узелок свой сам несет. На подворье набилось в этот раз паломников больше обычного: так-то по пять человек в комнате жили, а тут и до десяти доходило: кровати сдвинули, легли поперек, тесно, а зато тепло. Заправлял там всем отец Серафим, гостинник, такое у него было послушание. Официальными делами занимался отец Лонгин: забрал он у Феодула бумаги его и паломническую книжку, сходил в канцелярию генерал-губернатора, тот выписал иностранный паспорт. Прожил он там еще целую неделю в ожидании парохода, по утрам после службы гулять ходил по городу, причем забредал, как потом рассказывал, бог весть куда — ходок же был первостатейный, мог без устали и тридцать верст прошагать, ни разу не присев: идет, поет акафисты, только птицы иногда за ним увязываются, как за другими овода. Странная это была картина! Феодул Иванович высокий, статный, призвали бы его в армию, небось в гренадерах бы служил. Хоть он еще и относительно молодой был человек, а борода у него уже седая, причем как бы наполовину — с большим черным пятном, Божья отметина. И вот идет этакий великан широким шагом, поет «Моря чермную пучину невлажными стопами», а над ним птицы вьются стаей, как над полем свежевспаханным…

Наконец, пришло время отправляться на корабль. Пароход назывался «Цесаревич». Грузятся на него, стало быть, дамы и господа в первый класс, те, кто попроще, во второй, ну а в третий всякая босота — и наш Феодул Иванович. Плыть-то до-о-олго… В третьем классе еды не дают, только кипяток два раза в день, зато бесплатно. Ну опытные паломники, кто уже второй-третий раз плывет, научили других побольше сухариков запасти, так и питались: чайку заварили черного и с сухариками его вприкуску.

Первая остановка — Константинополь. Там опять встречают монахи: тоже три Афонских подворья и обычно все идут ночевать в то же, в котором жили в Одессе. Так Феодул Иванович попал в Ильинское. Встретили его, как и всех, монахи на шлюпке, забрали прямо с парохода, повезли на берег. Тут его ожидало приятное удивление: он все по пути скучал по своим зверушкам, а в Царьграде, как оказалось, очень любят собак, и они тут на каждом шагу. Ну он, конечно, пока всех не перегладил и сухариками не угостил, дальше не пошел — так монашек с Ильинского подворья и ждал его терпеливо. Другие паломники, пока сидели в Константинополе, ездили на извозчике кто к Живоносному источнику, кто к Влахернскому храму, только наш Феодул Иванович никуда не пошел — сидел у ворот и с собаками своими разговаривал. А скоро уже и дальше надо было плыть.

После Константинополя пассажиров на «Цесаревиче» прибавилось, особенно в третьем классе. Там вдоль бортов такие нары были сделаны и если от Одессы свободно лежали люди, то тут уже как сардинки в банке: так, что поворачиваться всем вместе приходится. Но люди не унывают, напротив, чем ближе к Святой земле, тем лучше. Акафисты поют, чаи гоняют и, кажется, даже духота развеялась. Больших остановок пароход уже не делал: постоял у острова Хиоса, потом у острова Митилене. Туземцы на лодках привозили торговать местный товар — апельсины, варенье из роз… Господа из первого класса что-то покупали, но наши, конечно, копеечки свои берегут. В Триполи корабль что-то разгружал и загружал, он же не только пассажиров возит. Наконец, шестого апреля приплыли в Бейрут. Отсюда уже недалеко, но стоять здесь долго. На берег Феодул Иванович не пошел из нетерпения, так на палубе и просидел, пока тюки с борта и на борт таскали. И вот, наконец, еще ночь плавания — и Яффо.

Там было в старину совсем не так, как сейчас. Пароход останавливался за этими черными страшными камнями, которые и теперь видно. Это еще часть их англичане успели взорвать, а раньше-то они еще страшнее были. Море там мелкое, так что ближе подплыть было нельзя — это, опять же, потом бухту углубляли. Поэтому пароход останавливался аккурат за ними, и с берега к нему бросались наперегонки арабские шлюпки. Господи, помилуй! Это ж никто обычно, кто первый раз плывет, не ожидал такого: рожи совершенно разбойничьи, как будто пираты на корабль напали! А нужно выбрать одну из них, да еще спуститься в нее, а море-то бурное. Когда совсем шторм разыгрывался, корабль обычно в Кайфу уходил, сейчас это Хайфа, но в этот день, седьмого, волны были небольшие, так что решили высаживать пассажиров. А уж как дамочки, бывает, боялись, прямо рыдали от страха, владычица небесная… Но нашему то Феодулу все нипочем, из вещей один узелок, а шлюпка эта, то бишь перевоз, еще по паломнической книжке оплачен. Шагнул он в лодочку, только за локоток его араб и поддержал.

Доплыли они до берега, тут таможня. Заведовали ей турки, а туркам главное что? — бакшиш получить с проезжающих. Но это у кого багажа много и деньжата имеются, а нашим-то странничкам забот в этом смысле никаких — в паспорт штамп шлепнули и гуляй. Огляделся Феодул Иванович. Яффа тогда была не та, что сейчас: весь город в