Читать книгу - "Фиеста - Эрнест Хемингуэй"

— Много наловил? — спросил он. Он держал и спиннинг, исачок, и мешок с форелями в одной руке и был весь в поту. За шумом плотины я неслыхал, как он подошел.

— Шесть штук. А ты?

Билл сел, раскрыл мешок, положил крупную форель на траву. Онвынул еще три — одна больше другой — и положил их рядышком в тени дерева. Лицоу него было потное и счастливое.

— А твои какие?

— Помельче.

— Покажи.

— Я уже убрал их.

— Все-таки скажи, какие они?

— Они все с твою самую маленькую.

— Врешь!

— К сожалению, нет.

— Всех на червяка брал?

— Да.

— Вот лентяй!

Билл положил форели в мешок и пошел к реке, размахиваяоткрытым мешком. Брюки его промокли до самого пояса, и я понял, что он удил,стоя в воде.

Я поднялся на дорогу и достал наши бутылки вина. Они былихолодные. Пока я возвращался под деревья, влага бусинками выступила набутылках. Я разложил завтрак на газете, откупорил одну бутылку, а другуюприслонил к дереву. Билл подошел, вытирая руки, с мешком, набитым папоротником.

— Ну, посмотрим, что это за вино, — сказал он. Он вытащилпробку, поднял бутылку и отхлебнул. — У-у! Даже глаза щиплет.

— Дай попробовать.

Вино было холодное как лед, с горьковатым привкусом.

— Не так уж плохо, — сказал Билл.

— Спасает то, что холодное, — сказал я.

Мы развернули свертки с едой.

— Курица.

— А вот крутые яйца.

— Соль есть?

— Сначала яйцо, — сказал Билл, — потом курица. Это дажеБрайан понимал.

— Он умер. Я прочел вчера в газете.

— Ну? Не может быть!

— Верно. Брайан умер.

Билл положил наполовину очищенное яйцо.

— Джентльмены! — сказал он, развертывая кусок газеты идоставая куриную ножку. — Я действую в обратном порядке. Во имя Брайана. Вчесть Великого Гражданина. Сначала курица, потом яйцо.

— Интересно, в какой день бог сотворил курицу?

— Ах, — сказал Билл, обсасывая ножку, — откуда нам этознать? Не нужно задавать вопросы. Короток наш жизненный путь на земле. Будем женаслаждаться, веровать и благодарить.

— Съешь яйцо.

Билл жестикулировал, держа куриную ножку в одной руке, абутылку в другой.

— Насладимся благословенными дарами. Попользуемся птицаминебесными. Попользуемся плодами виноградных лоз. Хочешь немножкопопользоваться, брат мой?

— Пей, брат мой, прошу тебя.

Билл сделал большой глоток.

— Попользуйся, брат мой. — Он передал мне бутылку. — Отгонимсомнения. Не будем рыться обезьяньими руками в священных тайнах курятника.Примем это чудо на веру и возгласим в простоте души — прошу тебя, присоединисвой голос к моему, — что же мы возгласим, брат мой? — Он ткнул в меня куринойножкой и продолжал: — Я скажу тебе. Мы возгласим — я лично горжусь этим и хочу,чтобы ты, брат мой, преклонив колена, возгласил вместе со мной. Да не устыдитсяникто преклонить колена здесь, среди великой природы! Вспомни, что леса былипервыми храмами господа. Преклоним колена и возгласим: не ешьте этой курицы,ибо это Менкен.

— Возьми, — сказал я, — попользуйся немножко вот этим.

Мы откупорили вторую бутылку.

— А в чем дело? — спросил я. — Ты не любил Брайана?

— Я любил Брайана, — сказал Билл. — Мы были как родныебратья.

— Где ты с ним познакомился?

— Я с ним учился в школе Святого Креста, с ним в с Менкеном.

— И с боксером Фрэнки Фричем, — сказал я.

— Неправда. Фрэнки Фрич учился в Фордхэмском университете.

— А я учился в школе Лойолы вместе с епископом Мэннингом.

— Неправда, — сказал Билл. — Это я учился в школе Лойолы сепископом Мэннингом.

— Ты пьян, — сказал я.

— От вина?

— Вероятно.

— Это от сырости, — сказал Билл. — Нужно убрать эту собачьюсырость.

— Выпьем еще?

— Это все, что у нас есть?

— Только две бутылки.

— Знаешь, кто ты? — Билл с нежностью смотрел на бутылку.

— Нет, — сказал я.

— Ты агент Лиги трезвенников.

— Я учился в школе Богоматери с Уэн Б.Уилером, главой Лиги.

— Неправда, — сказал Билл. — Это я учился в Коммерческомучилище Остина с Уэн Б.Уилером. Он был нашим старостой.

— Все равно, — сказал я, — долой кабаки!

— Ты прав, дорогой одноклассник, — сказал Билл. — Долойкабаки, и я погибну вместе с ними!

— Ты пьян.

— От вина?

— От вина.

— Все может быть.

— Хочешь вздремнуть?

— Давай.

Мы легли головами в тень и смотрели вверх, сквозь сучьядеревьев.

— Спишь?

— Нет, — сказал Билл. — Я думаю.

Я закрыл глаза. Приятно было лежать на земле.

— Послушай, — сказал Билл. — Что у тебя с Брет?

— А что?

— Ты был когда-нибудь влюблен в нее?

— Был.

— И долго это тянулось?

— С перерывами, а вообще очень долго.

— О черт! — сказал Билл. — Прости, милый.

— Ничего, — сказал я. — Теперь уже мне наплевать.

— Правда?

— Правда. Только я предпочел бы не говорить об этом.

— Ты не сердишься, что я спросил?

— Чего ради я стал бы сердиться?

— Я буду спать, — сказал Билл. Он закрыл лицо газетой. —Послушай, Джейк, — сказал он, — ты правда католик?

— Формально.

— А что это значит?

— Не знаю.