Читать книгу - "Жди меня, когда небо окрасится в розовый - Марат Маратович Мусабиров"

сломя голову на эту группку полоумных, и тут же голос мой раздался на всю округу: «Сегодня ударником буду я!» – и что было дури пробил правой рукой по лицу одного из тех, кто стоял ближе к девушке. Остальные со страху, а впрочем, и от неожиданности, по рефлексу, отступили на несколько шагов. Пострадавший тяжело пал наземь и немного погодя не спеша поднялся.

– Что за…

В поле моего зрения сразу же попал удивленный и немного непонимающий взгляд простоволосой пигалицы. Я лучезарно улыбнулся и сказал ей:

– Привет, Мирай! Я вовремя, а?

Та неловко кивнула.

– Ты че, – обратился ко мне уже успевший подняться идиот, – ее парень, что ли?

– Хе. – В ответ я лишь вульгарно ухмыльнулся.

– Не думай, что тебе это с рук сойдет!

Он уже было замахнулся, но я чудом смог удержать его кулак, а после, малость растерявшись, ударил безмозглому плуту в нос, целясь в лоб. Тот пал снова, но решимости продолжать бой у него становилось всё меньше.

Встав уже во второй раз, он поравнялся со своими друзьями, а следом, оставив исполненный брезгливости и обиды взгляд, плюнул в мою сторону и пристыженно ушел с компанией в город, приняв поражение.

Я еще раз посмеялся, глядя им вслед, и повернулся к Мирай.

– Слабаки какие, а? Ты как, дорогая, цела?

Она, к моему изумлению, посуровела и сказала:

– Цела, но могла и сама справиться.

Я вдруг ощерился так, словно увидел на кухонном столе неподвижного таракана и готов был уже прихлопнуть его.

– Да ну? Правда?

– Правда! – Мирай как будто была не очень рада моей помощи. Всё продолжала хмуриться.

– Хе-хе-хе, смелая ты, я посмотрю.

– Смелая, еще как смелая!

– Ну-ну. Спасибо не скажешь?

– Спасибо… – с неким едва различимым раздражением в голосе процедила она.

Я всё еще улыбался, готовый прихлопнуть таракана, но вдруг мне открылась истина, ранее которую я не знал: тараканы умеют летать.

Мирай плюнула на землю, сильно нахмурилась и достала из глубокого кармана пальто пачку ментоловых сигарет. Поднесла штучку ко рту, ловким движением второй руки выудила из внутреннего кармашка зажигалку и закурила.

«Ч-чего?..» – хотел было сказать я от нереального потрясения, но, хоть и рот был приоткрыт, ничего не выдал. Увиденное поразило меня, как внезапное сообщение о ядерном ударе.

– Будешь? – спросила Мирай, подавая сигарету.

– Д-да, давай…

Всё еще оторванный от реальности, я чуть было не взял предлагаемое в рот. «Да что это я делаю?!» – вспыхнуло в голове, и тут же сдавил сигарету в руке.

– Что с тобой, Рэй?

– Прости, я не курю.

– Как скажешь. – Она пожала плечами, отряхнула руками волосы, достала из рюкзака зонт, раскрыла его и сделала несколько маленьких шагов в сторону дома. – Пойдем домой тогда, что ли.

– Пойдем!

Я быстро настиг ее, и мы пошли по знакомому ей маршруту, подталкиваемые сзади легким попутным ветром. Снег продолжал свое падение, и на душе вновь стало хорошо. Впервые за день мне стало так хорошо… И даже забылась на время непонятно откуда взявшаяся плохая привычка Мирай. О ней я упомяну чуть позже, но а пока в голове прояснилась одна очень давняя, но приятная сцена.

* * *

То было время, когда мы с Мирай прогуливались под дождем. Не снегопад, конечно, но ситуация была схожа. У нее был зонт, а я, по своему обыкновению, не взял, и по иронии судьбы дождь, разумеется, случился.

Я пришел к ее школе после своих занятий, которые закончились раньше уроков Мирай. Уже тогда тучи сгущались, предвещая отнюдь не теплый, буйный ливень. Однако мне было всё равно: мое внимание приковала изящно-милая фигура моей возлюбленной, что шла не спеша, с немного мутным взглядом, томно улыбаясь, глядя мне в глаза. Стоило ей подойти ближе, как начали накрапывать первые моросящие капли. Облака уплотнялись, напитывались грозовой силой мгновенно, так что Мирай достала из своего рюкзака зонт и раскрыла его. Темно-синий нейлоновый восьмигранник легко навис над нашими головами, и ушам, помимо общего уличного гомона, стал слышен чуть глухой звук ударов капель о прочную материю. Я сообщил Мирай о своей оплошности, и она, вдоволь посмеявшись над моим упрямством, предложила пройтись вместе с ней. Согласия долго ждать не пришлось – и мы не спеша пошли домой.

В начале пути никто не произносил и слова, однако каждый вслушивался в звуки вокруг. Приятная, невесомая влага ощущалась на коже, дождевой аромат незаметно заползал в ноздри, и на душе становилось теплее. Кругом будто бы витала некая романтика, которую, впрочем, и я, и Мирай чувствовали с самого начала. Не хватало только какого-нибудь разговора, не важно о чем, – лишь бы просто развеять неловкость от затянувшейся тишины. Наши души желали общения, и в какой-то момент я собрал волю в кулак и заговорил первым.

– Как мне по-необычному уютно. Не странно это? – сказал я тихим голосом, как бы стараясь не перебивать шелест дождя.

– Да нет, – так же еле слышно ответила Мирай, – мне вот тоже как-то… тепло, что ли. Может, потому, что мы рядом друг с другом?

– Может, и поэтому…

Я чуть сконфузился. Лицо Мирай отражало нежность и легкую усталость вкупе с каким-то еле заметным порывом чем-то поделиться.

– Слушай, Рэй, – начала вдруг она, – а как у тебя в школе дела обстоят? Ты часто спрашивал меня, я тебе рассказывала, но сам ты не делился этим…

– А-а… Ну, всё неплохо. Учусь средне, друзья есть, и ладно. В принципе, жаловаться особо не на что. Я вполне доволен своей школой.

– М-м-м. А у меня сегодня казус приключился…

– Какой?

– Я попыталась заговорить с одноклассницей, и вроде всё получилось… Мы поговорили где-то минут пять, причем успешно, мило. Я уж было обрадовалась, что, возможно, наконец-то смогу завести себе подругу, да вот потом услышала, как она сплетничает обо мне с другими девушками на следующей же перемене. Представляешь себе, сплетничает уже! Я просто сказала ей, что после школы встречаюсь с парнем, а она давай подругам разбалтывать. И такой яд потек, боже… От насмешливых теорий о моих интимных отношениях до бездумных догадок о моем парне. Людям всяко интересно, когда кто-то, казалось бы, нелюдимый вдруг начинает раскрываться и – «не может этого быть!» – оказывается, что он такой же, как и они, и что у него есть своя личная жизнь, увлечения, интересы, проблемы и прочее. Он может быть кем угодно, но просто не говорит об этом. Ей-богу, реакция у этих девушек была такая, словно я подснежник, что расцвел в июльский зной… И как после такого снова говорить с той девочкой? Да я больше никогда к ней не подойду!..

Последние слова были сказаны с меланхолией, с каким-то легким надрывом, который для внимательного слушателя мог показаться началом плача. Только Мирай не плакала. Она как будто сожалела о чем-то.

– И правда, – ответил я. – Люди бывают такими забавными и пугающими. И вроде, с одной стороны, кажется, что экспонаты – это мы, а для нас, по сути, – они. Ха-ха! Есть