Читать книгу - "Ветер сулит бурю - Уолтер Мэккин"

невесть как далеко. Возьми к примеру норвежских леммингов[17], так они уходят в море прямо миллионами и плывут, пока все не перетонут. От крыс такого не дождешься — больно умные. И что вы за дурни такие, чего вас понесло на этот остров? Ты что, времени прилива и отлива не знаешь? И зачем только я на тебя время тратил, если ты таких простых вещей до сих пор не уразумел? Ну как, скажи мне, пожалуйста, ты собираешься стать рыбаком, если ты ни на что внимания не обращаешь? Раз ты даже не знаешь, когда отлив и когда прилив?

— А может, нас околдовали, деда?

— Какое там околдовали, — сказал дед и прибавил не слишком изысканное выражение. — Просто надо заучить приливы и отливы и помнить, зачем нос дан и глаза, а то очнешься как-нибудь в море утопленником и поймешь тогда, что в твоем образовании были пробелы. Все равно ты скоро кончишь школу, так что сможешь ходить теперь с нами в море. По крайней мере будешь от греха подальше.

— Ой, деда! — воскликнул Мико. — Можно мне с вами? Неужели мне наконец можно с вами в море? — И сел в кровати.

— Да тише ты! Спи, Христа ради! — сказал дед. — Мне еще придется сначала отца твоего уговорить. Он хочет, чтобы ты еще годик-другой обождал, да я его как-нибудь уломаю.

Дверь снова отворилась, и в ней, как в раме, появилась мать.

— Ты уедешь отсюда! — крикнула она. — Уедешь! Слышишь, ты? Завтра утром отец посадит тебя на автобус, и поедешь к дяде Джеймсу. Уж он-то не даст тебе сидеть сложа руки. Пусть заберет тебя прочь с глаз моих. Слышишь? Прочь с глаз моих! Добился, что брат твой весь в жару. Еще хорошо, если у него воспаления легких не приключится. И все ты! Все, все ты! Убирайся ко всем чертям из Кладдаха и дай мне и всем матерям здесь вздохнуть спокойно без твоих пакостей. Уж теперь-то ты не будешь подбивать их сыновей на всякие безобразия. Теперь, по крайней мере, на меня пальцем на улице не будут указывать.

И она вышла, хлопнув дверью.

— Ну, Мико, — сказал дед, помолчав немного, — видно, в море ты не пойдешь.

— А что там, дед, — спросил Мико, — у дяди Джеймса?

— Не знаю, — сказал дед, — только думается мне, что ничего хорошего, раз он братом твоей матери приходится. Для меня Кладдах всегда был достаточно хорош. Родился я здесь, здесь и помру, и кланяться мне некому и не на чем. Может, тебе, Мико, и будет на пользу съездить в Коннемару да посмотреть, как они там живут, на нас не похоже. У Джеймса хоть лодка есть, если можно назвать лодкой корыта, в которых они там разъезжают. Поучись у них, а потом возвращайся назад, и мы настоящего рыбака из тебя сделаем.

— Да, — сказал Мико, — только я, деда, не хочу уезжать. Зачем она меня отсылает? Ведь я, деда, никогда никому ничего плохого не делал. Просто у меня все не как у людей получается, а потом я такой большой, что с меня за все спрашивают.

— Слушай, Мико, — сказал дед. — Ты свою мать знаешь. Если она что сказала, так тому и быть. Да простит Господь твоему отцу! Эту бабу давно бы надо палкой. Только кто меня, старика, станет слушать? И чего мне расстраиваться из-за ваших дел, когда я уже больше чем одной ногой в могиле стою? Сами о себе заботьтесь. Эх, было бы сейчас утречко да был бы я в море, и только бы и было у нас забот, что правильный курс держать да парус по ветру ставить… Спи, сынок, Христа ради. Отдохни, утро вечера мудренее.

И он с шумом повернулся на бок и уткнулся лицом в подушку.

Мико лежал в постели и старался себя жалеть. Это ему не удавалось. «И к чему это мне? — спрашивал он сам себя. — Пора привыкнуть, что я всегда во всем виноват. Уж и так меня Бог пометил, ну и оставил бы после этого в покое. И не надо было Ему награждать меня таким красивым братом, как Томми, да еще и умным вдобавок, когда у меня самого в голове солома. Я всегда хотел стать рыбаком, и больше мне ничего не нужно. И жил бы я тихо и мирно, и состарился бы, как деда, потихоньку да помаленьку, и ума б набрался. Но на этот раз и дед подвел. Мог бы он… Э, да что там! Вот поеду к дяде Джеймсу, и буду на него работать, как негр, и, может, погибну или еще что там со мной случится, и тогда, может, ей все-таки станет меня жалко, и она поймет, что не такой уж я плохой, как они все думают». А потом еще подумал: «Кабы не случилось чего после этой истории на острове. Ну ладно, раз так, пускай — уеду я, куда она меня гонит. Только хорошо бы все тем и обошлось, чтоб не думать мне больше о том, что случилось, не бояться». Так как он был еще очень юным, сон быстро сморил его, и так как ум у него был неискушенный, то сон его был безмятежен.

А с запада пришел дождь и хлынул на сушу и на море.

Глава 6

«Мико! — писал Питер.

Весть о твоем предстоящем возвращении к родным пенатам, после года заточения в безлюдных просторах Запада, потрясла весь город. Зная твою врожденную скромность, я сделал все, чтобы удержать городской совет от устройства официальных торжеств в твою честь. Только подумай! Четыре оркестра, вооруженные силы, зачатки нашего флота, профессора, студенты!.. Как бы то ни было, Кладдах, должен признаться, главным образом в лице Туаки, совершенно опьянен известием о твоем приезде. Туаки только и знает, что всех спрашивает, слыхали ли они последнюю новость. Знаешь, какой он: глаза вытаращены, от восторга задыхается, прыгает с ноги на ногу. Можно подумать, что он сейчас разразится таким сообщением, что весь мир только ахнет. В канун твоего появления он, наверно, всю ночь глаз не сомкнет. Да и все мы очень рады будем тебя видеть.

Твое письмо — все его семь строчек — оказалось