Читать книгу - "Песочный человек и другие ночные этюды - Эрнст Теодор Амадей Гофман"

Этим, в свою очередь, воспользовался «Золотой козел», который тем временем справился с кашлем и только выжидал момента, когда «Баран» прервет свою речь. «Козел» объяснил в сладких и кротких словах, что все, что говорил «Баран» о приеме им низкого, подлежащего преследованию полиции сброда, была черная клевета. Напротив, «Козел» принялся превозносить прорицательницу: он сказал, что самые почтенные и знатные господа, величайшие умы Гогенфлю, которых он имел честь ежедневно принимать за своим столом, отзывались о ней как о сверхъестественном существе и считали ее даже за искуснейшую ясновидящую. Между тем у «Серебряного барана» дела шли очень печально. «Серебряный баран» переманил от него одного вежливого, красивого молодого господина, когда он вернулся в Гогенфлю, и на следующую же ночь этот господин подвергся в своей комнате нападению убийц, был ранен пистолетным выстрелом и теперь лежит в безнадежном положении.

Тут «Серебряный баран» забыл в ярости всякую осторожность, всякую почтительность перед князем и закричал, что тот, кто утверждает, будто молодой Георг Габерланд подвергся нападению и был ранен в его комнате, последний из негодяев и мерзавцев, каких только водили в кандалах по улицам. Напротив, полиция Гогенфлю доказала, что в ту же ночь Габерланд выходил через Нейдорфские ворота, что там ему встретилась карета, из которой раздался женский голос: «Спаси Натали!», и что молодой человек вскочил в карету.

— Кто же была эта женщина в карете? — спросил князь строгим голосом.

— Говорят, — начал было «Золотой козел», желая снова вмешаться в разговор, — говорят, что прорицательница…

Но речь застряла в горле «Золотого козла» под гневным взглядом князя, а когда он закричал грозным голосом: «Ну, что же дальше?». «Серебряный баран», стоявшей вне пределов взглядов князя, продолжал, заикаясь:

— Да, в карете были прорицательница и художник Георг Габерланд… Он получил рану в лесу — это знает весь город… Его подняли в лесу и принесли ко мне рано утром… Он и теперь лежит у меня… Он, наверное, выздоровеет, потому что у меня прекрасный уход, и чужестранец… граф… да, граф Гектор фон Целис…

— Что? Кто? — вскричал князь так, что «Серебряный баран» отступил на два шага. — Довольно, — сказал затем князь суровым, повелительным тоном. — Довольно! Убирайтесь отсюда немедленно вон! У того будет больше посетителей, кто лучше сумеет их принять. И чтобы я больше не слышал о каких бы то ни было несогласиях между вами, иначе я прикажу городскому совету сорвать вывески с ваших домов, а вас самих изгнать за пределы Гогенфлю!

После этого краткого энергичного внушения князь повернулся к ним спиной и вскоре исчез в роще.

Гнев князя успокоил взволнованных соперников. Сокрушенные до глубины души горестно взглянули друг на друга «Серебряный баран» и «Золотой козел», и слезы градом полились из их глаз. Одновременно воскликнув: «О милый кум!», — бросились они друг другу в объятия. «Золотой козел» крепко обнял «Серебряного барана», и оба недавние соперника проливали горючие слезы на траву, тихо рыдая от горя на груди друг у друга. Это была трогательная картина!

Впрочем, эта патетическая сцена, по-видимому, не особенно понравилась двум поспешившим сюда же княжеским егерям, которые без долгих рассуждений взяли за шиворот «Серебряного барана» и «Золотого козла» и грубо вытолкали их взашей за ворота парка.