Читать книгу - "Радость жизни - Эмиль Золя"

В субботу Луиза приехала провести два месяца у Шанто; взойдя на террасу, она застала всю семью в сборе. Жаркий августовский день клонился к закату, морской ветер освежал воздух. Аббат Ортер уже пришел и играл в шашки со стариком; возле них сидела госпожа Шанто, вышивая носовой платок. А в нескольких шагах стояла Полина у каменной скамьи, на которую она усадила четырех крестьянских ребятишек: двух девочек и двух мальчиков.

— Как, ты уже здесь? — воскликнула г-жа Шанто. — А я только что собиралась сложить работу и пойти тебе навстречу до перекрестка.

Луиза весело ответила, что дядюшка Маливуар мчался, как вихрь. Она чувствовала себя хорошо и даже не пожелала переодеть платье. Крестная отправилась приготовить ей комнату, а Луиза сняла шляпу и повесила ее на задвижку ставня. Она всех перецеловала, а потом подошла к Полине и обняла ее за талию, смеясь лукаво и вкрадчиво.

— Да посмотри же на меня! А? Как мы с тобою выросли!.. Ты знаешь, мне уже девятнадцать лет, я совсем старая дева…

Вдруг она запнулась и с живостью прибавила:

— Кстати, поздравляю тебя!.. Да не притворяйся ты, пожалуйста, дурочкой. Говорят, через месяц ты выходишь замуж?

Полина отвечала на ее ласки с нежной снисходительностью старшей сестры, хотя была моложе Луизы на полтора года. Легкий румянец залил ей щеки, когда речь зашла о ее браке с Лазаром.

— Да нет же, тебе сказали неправду, уверяю тебя, — ответила Полина. — Число еще не назначено, решено только, что этой осенью.

Действительно, вынужденная принять решение, г-жа Шанто назначила свадьбу на осень, несмотря на свое внутреннее сопротивление, которое молодые люди уже начали замечать. Она, вернулась к первоначальной отговорке: лучше было бы, чтобы сын сначала получил место, а потом уже женился.

— Ну и скрытница же ты! — сказала Луиза. — Но ты ведь меня позовешь на свадьбу, правда?.. А где же Лазар, он ушел?

Шанто, которого аббат обыграл, ответил за Полину:

— А мы думали, ты его встретишь, Луиза, и вы приедете вместе. Он поехал с ходатайством к нашему супрефекту в Байе. Но вернется сегодня вечером, только, вероятно, попозже.

Старик снова принялся за игру и сказал:

— Теперь я начинаю, господин аббат… А знаете, мы все-таки добьемся субсидии на постройку злополучной плотины: департамент не может отказать нам в таком деле.

Это была новая затея, сильно захватившая Лазара. Во время последних мартовских приливов море опять снесло два домика в Бонвиле. Море мало-помалу поглощало прибрежную полосу вместе с домами, и деревушка могла оказаться вплотную прижатой к утесам, если не будут приняты серьезные меры; но тридцать жалких лачуг так мало значили для департамента, что Шанто в качестве мэра вот уже десять лет тщетно старался обратить внимание супрефекта на отчаянное положение обитателей Бонвиля. Наконец Лазар, под влиянием Полины, желавшей занять его каким-нибудь делом, придумал целую систему свайных плотин и волнорезов для защиты деревни от разрушительного действия моря. Но для этого требовались средства, по крайней мере двенадцать тысяч франков.

— А вот эту, дорогой мой, я у вас отберу… — проговорил аббат, придвигая к себе шашку.

Затем он стал пространно рассказывать про старые годы в Бонвиле.

— Старожилы говорят, что под самой церковью, дальше в море, в одном километре от теперешнего берега, была ферма. Вот уже более пятисот лет, как море наступает на берег и все поглощает на своем пути… Это непостижимо! Должно быть, они обречены из поколения в поколение искупать свои грехи.

Полина между тем вернулась к скамейке, где ее поджидало четверо грязных, оборванных ребятишек, которые стояли, разинув рты.

— Это кто такие? — спросила Луиза, не решаясь подойти к ним поближе.

— Это мои маленькие друзья! — ответила Полина.

Ее деятельная любовь распространялась теперь на всю округу. Она любила несчастных, не рассуждая, их пороки не отталкивали ее; в своем всеобъемлющем сострадании она доходила до того, что привязывала палочку к сломанной лапке курицы, словно лубок, и выставляла на ночь плошку с едой для бездомных кошек. Она чувствовала потребность постоянно заботиться о страждущих, ей доставляло радость облегчать их муки. Бедняки толпились вокруг нее, как воробьи возле открытого хлебного амбара. Весь Бонвиль — кучка рыбаков, терпящих бедствие от губительных морских приливов, являлся к «барышне», как ее называли. Но особенно Полина любила детей, — мальчиков в драных штанишках, девочек с бледными личиками, которые никогда не могли наесться досыта и жадно смотрели на приготовленные для них тартинки. А хитрые родители пользовались ее добротой и посылали к ней свою детвору, выбирая самых оборванных и самых хилых, чтобы еще больше разжалобить барышню.

— Видишь, — сказала она, смеясь, — у меня тоже свой приемный день, совсем как у светской дамы: по субботам ко мне приходят с визитами. Гонен, негодная девчонка, перестань, наконец, щипать верзилу Утлара! Я рассержусь, если вы не будете слушаться!