Читать книгу - "Простая история - Шмуэль Агнон"

Свадьба Гиршла и Мины все же оказалась особенной. И на других свадьбах были певцы, музыканты, гости из разных мест, но лишь на их свадьбе присутствовал гость из-за границы. Хотя в Шибуш порой и заезжали евреи из Германии, они редко появлялись на свадьбах.

Деньги нигде не растут на деревьях, даже в Германии. Но если требовалось доказательство, что человек умный и деятельный в состоянии заработать там капитал, таким доказательством мог служить богато одетый сын двоюродного брата Гедальи Цимлиха, того самого, который отправился на поиски счастья и нашел его в безвестной могиле. Молодой Цимлих, или герр Цимлих, как его называли, наконец набрел на свое счастье. Он занимался оптовой торговлей курами и яйцами, имел представительства во многих городах. Собравшись по делам в Галицию, он очутился в Шибуше. В тот день до его слуха дошло, что еще один Цимлих выдает замуж свою дочь. «Любой Цимлих должен быть моим родственником», — решил приезжий и отправился на свадьбу.

Гедалья и Берта, конечно, счастливы были познакомиться с богатым родственником, из чего отнюдь не следует, что они стыдились своих менее состоятельных родственников. Напротив, Берта разослала приглашения на свадьбу всем бедным членам семьи, отправив при этом каждому новый костюм и свадебный подарок. Ведь и у Гурвицев не все гости были богачи. Если на то пошло, даже самые богатые из них были далеко не Ротшильдами! Все существенные свадебные подарки получены Гиршлом от купцов и предпринимателей, которые вели дела с Гурвицем, — что касается родственников Боруха-Меира, то их подарки можно было сложить с подарками, поступившими от членов семьи Цирл, и все привязать к хвосту мыши, при этом кошка не получила бы сколько-нибудь заметного несправедливого преимущества. Единственное исключение составил длинный зеленый банкнот, называемый долларом, который стоил многих других вместе взятых подарков. Правда, курс его обмена не превышал пяти австрийских крон, зато к подарку было приложено стихотворение.

Монета всегда остается монетой, какой бы кайзер ни отчеканил ее, — портрет того или иного президента на долларовой банкноте не делает ее ни на цент дороже, тогда как несколько рифмованных строк, несомненно, повышают ценность подарка. Поскольку брат Боруха-Меира Мешулам не мог сам приехать на свадьбу племянника, он прислал вместо себя подарок в виде доллара с прикрепленным к нему стихотворением собственного сочинения.

Надо сказать, что общее между братьями исчерпывалось только тем, что были они братьями. Если Борух-Меир всегда был занят с покупателями, то у Мешулама лавка часто пустовала, и в свободное время, которого у него было в избытке, он писал стихи к праздникам и разным торжественным случаям.

В еврейском молитвеннике нет места для новых молитв, зато сердце еврея бесконечно велико, и, когда он изливает свою душу в стихах на святом языке, херувимы и серафимы перестают петь и несут новые стихи к престолу Всевышнего, который, читая их, преисполняется доброты, изливаемой Им на Свой народ.

Короче говоря, даже если у Мешулама Гурвица не было такой лавки, как у брата, он, весь поглощенный поэзией, был занят не меньше его взвешиванием слов и отмериванием стихотворных форм на святом языке. Стихи Мешулама не появлялись на страницах «А-магида», «Оцар а-Сафрута» или какого-либо другого еврейского издания. Они накапливались у автора и хранились в плетеной корзинке под кроватью. Жена его, собираясь на базар, чтобы купить на несколько копеек овощей, находила их в корзинке, вынимала оттуда, прятала под подушку, а вернувшись, снова укладывала в корзинку, которую отправляла под кровать. Единственными стихами Мешулама, удостаивавшимися внимания признательной аудитории, были его новогодние поздравления. Рядовому человеку, возможно, больше понравились бы поздравительные открытки Боруха-Меира с надписью золотом и золотой рамкой, но знатоки литературы предпочитали поздравления его брата Мешулама, пусть даже написанные на простой бумаге обыкновенными чернилами.

Мой дом от вас так далеко,

живу я давно за границей

Есть радость, однако же, весть

услышал — ты хочешь жениться.

Шикарную свадьбу устрой,

(в письме я послал вам банкноту).

Услышьте вы в слове моем надежду,

любовь и заботу,

Ликуйте, примите мои

от чистой души поздравленья.

А мне не забудьте послать

в корзиночке банку с вареньем.

Дорога ложка к обеду. Вот удивительно: сколько всего понаписал Мешулам, но никто никогда этого не увидел! А несколько строф, посланные на свадьбу племяннику, заставили всех говорить об их авторе. И непросто говорить, — обсуждать и комментировать. Например, а куда делась последняя «М» в имени автора. Одни говорили, что она убежала и стала первой буквой имени невесты, другие говорили, что она попала в начало слов «Мазл тов». Иные не соглашались ни с теми, ни с другими: «Он, — говорили они, — спрятал последнюю букву своего имени, сделав его последней буквой стихотворения».