Читать книгу - "Конвой - Станислав Васильевич Вторушин"

комнате был полумрак. Не зажигая света, Иван Спиридонович долго искал рюкзак, в который можно было бы спрятать автомат. С этим рюкзаком он ходил за клубникой. Ставил в него ведро, чтобы ягода не мялась, и идти было легче. Но сейчас он словно провалился сквозь землю. Иван Спиридонович облазил весь дом и наконец нашел его на шифонере. По всей видимости, его положила туда Варя.

Достав рюкзак, он сел на стул и опустил руки. Душу заполнила горечь. В последние дни образ Вари стал постоянно преследовать его. Она появлялась перед глазами и днем, и ночью. Очевидно, чувствовала, что к ее последнему пристанищу подбираются те, кому положено быть в аду.

Иван Спиридонович тряхнул головой, поднялся, положил в рюкзак булку хлеба, кусок сала, котелок, кружку, щепоть чая в целлофановом пакетике — все, что необходимо человеку в тайге. Завязал рюкзак, окинул взглядом комнату, словно видел ее последний раз, постоял немного у стола и, тяжело вздохнув, вышел.

Город он прошел, когда уже совсем рассвело и первые лучи солнца начали заливать улицы. Они были пустынны. Фабрика не работала, и горожане отвыкли вставать рано. Лишь на окраине ему встретилось несколько женщин да заспанных мужиков, выгонявших коров на поскотину.

За городом дорога пошла вниз, в долину, откуда начиналась непролазная пихтовая тайга. Раньше по этой дороге возили крепежную стойку для шахт и сено для лошадей, работавших на руднике. Теперь, когда рудник и фабрику закрыли, ею пользовались мало. Дорога заросла травой, но идти по ней было легко. Иван Спиридонович вдыхал полной грудью хрустальный воздух и, пружиня шаг, уходил все дальше от города, надеясь к полудню добраться до заимки. Но вдруг услышал за спиной гул автомобиля. Он остановился. Его догонял милицейский «УАЗик». Поравнявшись с ним, машина затормозила. В ней ехали четыре парня, одетые в гражданское. Одного из них — Михаила Легостаева, сидевшего на переднем сидении, он узнал сразу. Тот работал заместителем начальника районного отдела милиции. Он открыл дверку и, улыбаясь во весь рот, крикнул:

— Куда держит путь летописец Отечества?

Легостаев наверняка имел ввиду обращение Ивана Спиридоновича, напечатанное в газете. Его шутливый тон сразу успокоил. Если бы милиционеры имели злой умысел, они бы начали разговор по-другому. Иван Спиридонович шагнул к машине и увидел, что ребята навеселе. У него совсем отлегло от души.

— Что это вы с утра такие блаженные? — спросил он, решив поддержать шутливый тон Легостаева.

— Надо же отдохнуть когда-то от проклятой жизни, — сказал Легостаев. — На рыбалку едем. А вы куда?

Иван Спиридонович на секунду растерялся, но тут же ответил:

— На Митину заимку. Кислицу иду посмотреть.

— Садитесь, — Легостаев обернулся назад, кивком головы давая своим товарищам понять, что надо подвинуться.

Один из них открыл заднюю дверку. Иван Спиридонович залез в машину, положил рюкзак на колени.

— Давно вы там были? — спросил Легостаев, когда машина тронулась.

— Где? — не понял Иван Спиридонович.

— На заимке.

— А что? — у Ивана Спиридоновича снова заскребло на сердце.

— Я там несколько лет назад таких харюзов ловил, каких во всей округе никто не видел, — сказал Легостаев.

— Нет там сейчас рыбы, — опустив голову, произнес Иван Спиридонович. — Выдра завелась. Всю пожрала.

— Жаль, — искренне огорчился Легостаев. — А то бы мы вас до места с комфортом доставили.

— До своротка довезете, и на том спасибо, — Иван Спиридонович обрадовался, что его уловка насчет выдры сработала. Никакой выдры он там отродясь не видел и ни от кого об этом не слыхал. Просто боялся, что милиционеры увяжутся с ним и тогда вся затея с автоматом пропадет. При них его искать не станешь.

У своротка на заимку, который можно было угадать только по мелкой густой траве, разительно отличавшейся от той буйной и высокой, что росла между пихтами, Легостаев остановил машину. При этом заставил всех выйти и скомандовал:

— Доставай, Степа. Уважаемого в городе человека надо проводить достойно.

Он был настроен на гульбу, ему нужен был только повод. Противиться этому было бесполезно. Шофер Степа расстелил на траве брезент, поставил на него водку и закуску. Легостаев налил всем в пластмассовые стаканы, один протянул Ивану Спиридоновичу.

— Проиграли вы, Иван Спиридонович, — сказал он, поднимая свой стакан. — В четверг в колонию зэков привезут. Вчера мы целый день обсуждали, как жить милиции в новых условиях, — он кивнул на своих друзей: — Ребята из областного управления специально для этого приехали.

— Привезут, значит? — как эхо повторил Иван Спиридонович и трясущейся от волнения рукой опрокинул в рот налитую водку.

— Привезут, — подтвердил Легостаев.

— Спасибо, — сказал Иван Спиридонович, поднимаясь.

— Да вы бы хоть закусили, — Легостаев протянул ему кусок хлеба с колбасой.

Иван Спиридонович взял бутерброд, закинул за спину рюкзак и направился в сторону заимки.

— Переживает, — глядя ему в спину, сказал Легостаев. — Он против этой колонии весь город поднимал.

Дорога до заимки показалась Ивану Спиридоновичу невероятно трудной. И хотя шла она по дну распадка, где не было ни крутых подъемов, ни спусков, ноги плохо слушались. А когда он увидел усадьбу Мити, то и вовсе сник. Дом оказался разгромленным. С крыльца сняты все доски, окна выбиты вместе с рамами, дверь в сенях отсутствовала.

Иван Спиридонович, чувствуя, как сжимается душа, вошел в дом. Здесь все было разрушено до основания. Вместо печи на полу лежала груда кирпича, у обшарпанных стен валялись осколки стекол. Погром выглядел бессмысленным. После отъезда Мити дом давал прибежище любому человеку, оказавшемуся в тайге. Теперь люди лишились этого.

Он вышел из дома. Шагах в тридцати, у подножия скалы, защищавшей усадьбу от ветра, находился омшаник. Еще издали Иван Спиридонович увидел, что его дверь тоже сорвана. Сердце заполнила горечь. Подумалось, что зря он потратил столько сил, чтобы добраться сюда. Все, что можно унести, унесено другими. Так уж устроена жизнь: где бы ни появился человек, он первым делом стремится напакостить.

Иван Спиридонович нехотя направился к омшанику. Никакой надежды найти автомат у него не было. Но омшаник, к удивлению, оказался не таким разгромленным, как дом. Из него унесли только дверь. Все остальное сохранилось.

Иван Спиридонович зашел внутрь, постоял несколько минут, привыкая к полумраку, и начал разглядывать доски, которыми были обшиты стены. Ни на одной из них не было каких-то особых пометок. Он обошел одну стену, потом другую, осмотрел пол.