Читать книгу - "Четыре месяца темноты - Павел Владимирович Волчик"

– Но это же некрасиво.

– Тебе решать. Только посмотри сначала. Кто берет доклад по Калатраве?

– Я!

– Я тоже хотела. Можно два?

– Тебе в дневник или в журнал?

– Я имела в виду два доклада: я тоже возьму.

– Хорошо. Кто не забудет про Леонардо?

Поднялась пара рук. Озеров почувствовал, что связки в горле стали как наждачная бумага. Голова медленно заполнялась туманом усталости. Он не знал, что удерживать постоянное внимание так сложно.

– Менеджер! Менеджер в офисе. Зачем мне анатомия?

Озеров на миг задумался и внимательно посмотрел на худого юношу с горящими карими глазами, густой челкой темных волос и упрямым лицом – того, который вызвался показывать крестец. Он еще не запомнил его имя.

– Как тебя зовут?

– Андрей.

– Скажи свою фамилию, Эл, – эти голоса с задних рядов начинали утомлять. – Штыгин, Шты-гин.

Юноша невозмутимо повторил неприличный жест, держа руку за спиной. Озеров сделал вид, что не заметил этого. Впрочем, если бы он мог, то показал бы то же самое «голосу из зада».

– Почему такой пример?

– Один мой друг работает там, – придумал на ходу Аладдин.

– Там анатомия, может быть, и не нужна. Но почему там обязательно должен работать ты?

Класс снова зашумел. Озеров шагнул вперед, разводя руки:

– Послушайте! Этот предмет нужен, чтобы вы могли помочь своей маме или бабушке, брату или другу, когда у них что-нибудь заболит. Однажды вы и родителями станете.

– Ну, это вряд ли, – пробубнила Кислицина.

Когда прозвенел звонок, в классе остались ученики, которые хотели задать вопросы по теме. Озеров посчитал это хорошим знаком. В том числе подошел Андрей Штыгин. Он сказал, что любит рисовать, и даже загорелся желанием выучить весь скелет.

Некоторые, правда, задержались, чтобы сфотографироваться с Гришаней.

Скелет удовлетворенно оглядывал класс. Сидеть на возвышении было приятно. Если бы он мог, то помахал бы всем кистью, но она отсутствовала.

Всего за одну перемену популярность быстро вернулась к Толику-Йорику, а вместе с ней – и угроза его жизни.

Он получил новые прозвища и очень нравился детям, особенно маленьким. Но точно так же детям нравятся и животные, а животным, как правило, очень хочется выжить.

Многие ученики предположили, что это скелет бывшей учительницы. Озеров выразил надежду, что здесь не появится вскоре еще один скелет. Ему ответили, что одного им вполне достаточно.

Когда популярность скелета начала мешать работе, Озерову пришлось выпроводить всех из кабинета и закрыть дверь на ключ.

На перемене, оказавшейся короче, чем он себе представлял, Кирилл снова стал исследовать забитый до основания шкаф. Некоторые картонные коробки старого образца рассыпались прямо у него в руках. Он нашел массу того, что ни разу даже не вскрывалось и пролежало здесь не один десяток лет.

Следующие три урока прошли не так успешно. Пятый класс показался неуправляемой стаей мартышек, которые только, может, на жалюзи не раскачивались. И он должен был рассказывать им о покрытосеменных растениях! Разве что о бананах. Озеров дал себе слово тщательнее подготовиться к их уроку в следующий раз.

В шестом «Б» он должен был рассказывать про медуз. Ему удалось зацепить их внимание фактами о самых ядовитых тварях. Португальский кораблик, от одного прикосновения к которому погибает рыба, особенно поразил воображение мальчика по имени Емеля, с раскрасневшимся лицом и всклокоченными волосами. Кирилл совершил огромную ошибку, позволив ему дважды рассказать о гигантских медузах размером с акулу, которых он видел в морском заливе Города Дождей. Подробное описание их щупалец и увлекательная история про то, как дедушка Емели боролся с ними уже на берегу, довели класс до истерики.

Последний урок Кирилл провел на автопилоте, рассеянно пытаясь запомнить поток новых лиц, отмечая особенности, склонности, портреты и характеры новых учеников и к финалу даже позабыв, какой класс у него был.

Ему казалось, что день давно уже должен был закончиться, но впереди его ждала первая встреча с порученным классом и неприятный разбор полетов по поводу прошедшей драки и потопа, устроенного в туалете.

Озеров не любил никого обвинять и терпеть не мог школярства. Он понятия не имел, как говорить об этих событиях с детьми. Пока что он решил отдельно разобрать драку с участниками инцидента и вместе со всем классом – случай с потопом, потому что про него было известно мало.

Кирилл быстро заполнял в перерыве журнал, когда вдруг почувствовал, что за ним пристально наблюдают. Он поднял глаза и увидел красное мальчишеское лицо: ошалелый взгляд, светлая челка, волосы прилипли к мокрому лбу, нос плотно прижат к краю кафедры.

– Вы испугались, Кирилл Петрович? – спросил мальчик высоким голосом с плавающей интонацией.

– Не очень. Хорошее настроение, Емеля?

– Сегодня в столовке Ибрагимов хотел облить меня соком, но пачка лопнула у него в руках.

– День начался удачно, но не для Ибрагимова, – проговорил Озеров, продолжая торопливо писать.

– Я хотел вас спросить…

Кирилл постарался скрыть страдание на лице. Колбасов сегодня извел его вопросами про медуз, на которые чаще всего сам и отвечал. Он весь урок тянул руку, и не спрашивать его совсем было бы слишком жестоко, но стоило дать ему высказаться – и начиналось словоблудие.

Озеров отложил ручку и серьезно спросил:

– Что тебя интересует?

Емеля посмотрел вокруг. Видно, он еще не придумал темы для разговора. Звук «Ч» у него получался с легким присвистом, как «Чью».

– А чей это череп у вас на столе?

– Человеческий.

– Он настоящий?

– Хочешь проверить?

– Да. Я бы… э-э… изучил его.

– Держи. Только не уходи с ним далеко.

Кирилл посмотрел на