Читать книгу - "Рыжик на обочине - Энн Тайлер"

— Это даже оскорбительно, — сказал он. — Ты правда считаешь, что мне только этого и требовалось? — И добавил: — Так ты поэтому стала… э-э… активной после нашего разрыва?

— Думаю, да, — не вникая, ответила она. — Но в любом случае про Бринка я думала вот что: вдруг он попал в ситуацию, когда его обвинили в изнасиловании на свидании, — без повода, понимаешь?

Майка достал из шкафчика две тарелки и поставил их на стол.

— Мне ничего не клади, — сказала она.

— Не захочешь — не съешь, — ответил он.

Он вилкой разделил омлет и положил половину ей, половину себе. Наполнил две кружки кофе и тоже поставил на стол.

— Иногда мне кажется — может, детей нам подбирают как-то специально, — задумчиво произнесла Лорна. — Кажется, что Господь соединяет нас и их, чтобы мы могли чему-то научиться.

— Чему же научил тебя Бринк? — спросил Майка.

— Понимаешь, он настолько отличается от меня, ну совершенно другой человек — у нас с ним как будто и нет ничего общего.

— Это уж точно.

Она глянула на него подозрительно, но Майка был занят: доставал приборы, клал на стол салфетки. Выставил сливки и сахар.

— Значит, веру ты сохранила, — сказал он, усаживаясь за стол напротив Лорны.

— Да, конечно, — сказала она. Помедлила и уточнила: — То есть сначала я отошла от веры, а потом, после рождения Бринка, вернулась.

— А твой муж?

— Что мой муж?

— Он религиозен?

— Не особенно.

— А Бринк?

— О, Бринк вовсе неверующий. Но это пока. Я точно знаю, со временем он обратится.

— Может быть, как раз это маленькое приключение поспособствует! — с энтузиазмом подхватил Майка. Ему хотелось таким образом представить исчезновение Бринка в более обнадеживающем свете, но Лорна лишь рассеянно глянула на него. — А откуда это имя — Бринк? — сменил Майка тему.

— Я назвала его в честь консультанта в той церкви, которую я посещала в университете, — сказала Лорна. — Мэрибет Бринк. Ты был знаком с Мэрибет?

— Не припоминаю.

— Она очень помогла мне, когда я обнаружила, что беременна. Если бы не она, не знаю, что бы я сделала. Мэрибет обо всем позаботилась, нашла мне жилье, договорилась насчет занятий. Только благодаря ей я сумела получить диплом. Я собиралась назвать ребенка Мэрибет, если бы родилась девочка, но родился мальчик, и я назвала его Бринк. Больше у меня близких людей в ту пору не было, я была одна-одинехонька.

Майку словно что-то укололо в сердце. Это «одинехонька» — предательский след провинциального происхождения, торчавший в ее гладкой речи, словно шип. Он глянул через стол на столичного адвоката в изящном брючном костюме и чуть было не спросил: «Лорна? Это ты там, внутри?» И он совсем не был готов к той печали, которая охватила его. Майку вовсе не тянуло к этой женщине, он даже удивлялся, что когда-то часами томился похотью, думая о ней. Его огорчила какая-то перемена в себе самом: он утратил способность видеть в ней ее привлекательность, ее особый блеск, так сказать.

Она отпила глоток кофе.

— А ты, — сказала она, отставив кружку. — Я знаю, что ты поссорился с Дьюсом и ушел из компании.

— Да, компания оказалась неудачной затеей, — подтвердил он.

— И тогда ты стал «Технарем-отшельником»?

— Спустя какое-то время, — сказал он.

Она ждала, что он еще скажет, но он ничего не говорил. Добросовестно ел омлет, пока она пила кофе и присматривалась к нему. Наконец он почти вынужденно добавил:

— Сначала я поработал там-сям в айтишных компаниях, но все эти ребята такие тупые. А потом один из клиентов, мистер Джерард, привык ко мне, стал доверять, и когда надумал переехать во Флориду, предложил мне работу — присматривать за этим домом. Да, приходится работать руками, и зарплата один смех, зато бесплатная квартира и никто мной не помыкает. Потом кое-кто из старых клиентов разыскал меня — и так я стал «Технарем-отшельником».

— Ясно, — сказала Лорна.

— Наверное, ты скажешь, что я плыву по течению.

— Нет-нет, — сказала она. — Не то чтобы по течению. Просто… Ты, похоже, все тот же.

— Тот же — это какой? — уточнил он.

— Сам знаешь. Никому и ничему не даешь второго шанса.

— То есть как? — спросил он. — Я только что рассказал тебе о том, как я только и делал, что давал второй шанс. Ошибался, двигался дальше, начинал все сначала.

— Верно, — сказала Лорна. — И ты никогда не был женат?

— Не-а.

— Почему?

Возможно, она воображала, что это имело какое-то отношение к ней — что ее измена оставила шрамы на всю жизнь или что-то в этом роде. Самонадеянное заблуждение, подумал он и сказал:

— Несколько раз я был близок к этому. Но, видимо, я не из тех, кто женится.

— А сейчас у тебя кто-нибудь есть?

— Не-а.

Он встретил ее взгляд, не отводя глаза: стыдиться ему нечего. В итоге первой опустила глаза она и (отметил Майка с удовольствием) взяла вилку и воткнула ее в омлет.

— А твои родные? — спросила она. — Как они? Ада? Сьюз? Близняшки? Родители живы?

— Нет, папа умер в тот год, когда я закончил колледж, а пару лет спустя и мама. Девочки в порядке. У Ады и Нормы уже внуки.

— С ними всеми было так весело, — сказала Лорна и снова ткнула вилкой в омлет. — Этот дом был похож на… на цирк. Когда все собрались у родителей в тот раз, на День труда. Норма училась шить, и ее малышки ходили в платьях, которые она пошила сама, помнишь? Из коричневого хлопка с изображением шпателей: она пустила на платья ткань, оставшуюся от кухонных занавесок. А Сьюз была на девятом месяце беременности, бегала писать по десять раз в час и каждый раз, когда выходила из комнаты, объявляла: «Природа зовет», и, клянусь, это смешило ее саму, и все принимались хохотать — главным образом потому, что она смеялась, а не ее словам.

— Потрясающе, — сказал Майка. Его сестры так действовали на людей, что правда, то правда.

— А твои родители только что впервые купили беспроводной телефон, и каждый раз, когда он звонил, все, сбиваясь с ног, бросались на поиски.

— Точно. Какой-то раз он оказался в ящике для белья. Мы так и не вычислили, как это получилось.

— А твой отец куда-то девал свой слуховой аппарат…

— Да, моя семейка вечно все теряла, они такие.

— И когда муж Нормы — Грегори? Гэри?

— Грант, — сказал Майка.

— Грант заговорил о том, что у него к кому-то «сильные претензии», а твой