Читать книгу - "Что-нибудь такое - Алла Львовна Лескова"

Люда часто приглашала нас в гости, мы все подружились в больнице, и лепили вместе и долго пельмени. Лысый нелюбимый муж Витя молча бегал за водкой, и не один раз, а однажды задержался, чтобы купить Людке сто пятое золотое украшение, принес, а она кивнула в сторону полки – положи туда и иди телевизор смотри, мы тут посидим.

Сидели мы всегда хорошо, тогда водка пилась без последствий, пельмени не нарушали кислотно-щелочной и жировой баланс, мы много смеялись, а Валька все поражалась, что Толик полюбил ее когда-то, такую огромную, шерстяную, как собака, с громким украинским выговором и постоянным удивлением каждому слову собеседника.

«Повезло тебе, Валька», – как всегда чуть недовольно, с вопросами вечными в глазах, повторяла божественная Люда, а я сидела наворачивала пельмени с водкой и даже помыслить не могла, что когда-то буду про все это писать.

Не с кем мерзнуть

На остановке, где холодно, как и везде сейчас, мимо меня туда-сюда ходила женщина и спрашивала: «Холодно?»

Я кивала.

Ее автобуса все не было, моего тоже, и она все ходила туда-сюда, а около меня притормаживала.

«Холодно, – говорила она. – Ужасно холодно».

Я кивала.

Автобусов все не было.

– А вам разве не холодно? – в который раз спросила женщина.

– Холодно, – ответила я.

– Вам-то что. Вот мне холодно так холодно, потому что я намного раньше вас пришла, просто ужасный холод и мороз.

Я молчала.

– Правда ведь? – заглянула мне в лицо женщина.

Я кивнула.

И она опять пошла топать по снегу туда и обратно.

– Неужели вам не холодно? – спросила она.

– Мне холодно, – ответила я.

– Но все же вам теплее, вы всего минут десять ждете, а я давно, а его все нет и нет.

Я отвернулась, потому что мне уже становилось жарко…

Она обогнула меня, тронула за рукав пальто, заглянула в лицо и спросила:

– А почему вы без шапки, как же можно, вы что?! Такой дикий холод…

Я промолчала.

– Вы шапку дома забыли? – спросила женщина.

– Я не ношу шапки.

– А как же так? А менингит? А воспаление уха? А холод-то какой, а вы без шапки…

– Ваш автобус… у него какой номер? – спросила я.

– Ой, его давно не было, он редко ходит, я давно жду, даже замерзла, да и вашего что-то нет. Вместе будем мерзнуть, да? – женщина обрадованно это спросила, детским каким-то голосом, не по возрасту. С надеждой.

Вместе будем мерзнуть, можно? Ну пожалуйста, не откажите. Хочу вместе…

Вот что слышалось в ее вопросах бесконечных. А я подумала, что ей, возможно, даже мерзнуть не с кем. Не то что согреваться.

Гевара

В нашем бассейне появилась новенькая и тут же назначила себя начальницей голубых дорожек.

Только оказалась в воде – и приступила к руководству.

– Вы слишком широко расставили руки, – произнесла она мне в спину, когда я подтягивалась на бортиках. – Широко подтягиваетесь, нужно сузить, – сказала она.

«Сузь», – подумала я и продолжила. А ей тут же дала имя – чегевара.

Правда, Че был красавцем, а эта гевара имела лицо бывшей светской красавицы. Но вряд ли львицы. Скорее гиены. Ее губы почему-то были все время вытянуты, как у утки, и накрашены яркой малиновой помадой. Я посмотрела на цвет помады и вспомнила романс «Темно-вишневая шаль».

Казалось бы, где помада и где романс…

Брови были высокие и все время как бы в недоумении и изумлении.

Глаза красивые когда-то, но надменные до сих пор.

Гевара выскакивала из бассейна каждые пятнадцать минут, чтобы освежить новым слоем помады чуть смытые хлоркой губы. Очень резво выскакивала, несмотря на свой слишком уважаемый возраст.

Когда я отдыхала на своей дорожке после подтягиваний, плыла и о чем-то бездумно думала, гевара внезапно оказалась перед моим лицом, по встречке, наверное, двигалась, и приказала:

– Уйдите вправо! – И показала туда рукой, на правую сторону дорожки.

– Почему? – спросила я.

– Потому что у нас правостороннее движение, правила ПДД не знаете… У вас же машина наверняка есть?

– Нету.

– А что же вы тогда делаете в бассейне? – пожала плечами гевара, чем дала мне пищу для ума на несколько заплывов.

На нашей дорожке ей не повезло со мной, потому что я плохо поддаюсь руководству, и потому она переключилась на третью дорожку, где кругленький волосатый пенсионер занимался сам с собой синхронным плаванием. Он то поднимал одну ножку назад, держась за бортик, как в балете, то другую, то обе… То пытался сделать мостик, это видно было по вдруг всплывшему, как подводная лодка, круглому его волосатому животику. То вдруг начинал кружиться в воде вокруг своей оси, как снежинка в детсаду на утреннике. То в одну сторону покружится, то в другую. Потом просто как волчок быстро-быстро завертелся, и тут раздался окрик гевары:

– А ну прекращайте там вальсы Штрауса выделывать! Вы тут не один! Всех забрызгали! Плавайте, как человек, а не как баба.

Но мужичок продолжал синхронно плавать сам с собой.

Больше в бассейне никого не было, и гевара заскучала.

И вдруг появился у бортика молодой накаченный парень, который громко произнес:

– Опять шапку забыл!

Гевара очень обрадовалась возможности хоть тут навести порядок и крикнула:

– Я вас ни за что не пущу в бассейн без шапки! Имейте ввиду.

Но тут неожиданно мужик-синхронист остановил свое кружение и громко сказал:

– Слушай, ты кто такая вообще! Откуда ты только взялась! Ты кто? Генеральный секретарь? Верховный главнокомандующий? Мы тебя знать не знаем, тут все равны, мы не рабы, рабы не мы! Пришла, приплыла… Ледокол какой-то… Танк… Революционерка!

О, не только я сразу о Че подумала… Правда, тот красавец был.

И тогда гевара замолчала. Молчащие гевары – самое жалкое зрелище, тяжелое. Я посмотрела на ее лицо и испугалась. Оно было белое, а яркие малиновые губы уточкой стали как будто черными на таком фоне.

На всякий случай я подплыла к ней, мало ли, возраст-то какой…

А она все молчит.

– С вами все в порядке? – спросила я.

Она посмотрела на меня и ответила:

– Со мной-то все в порядке. А вы, между прочим, могли бы шапочку в тон купальнику подобрать, а не лишь бы!

Найн

Фрау учительница довела моего ученика Сашу (девять лет, Швейцария) до аффекта.

Она забыла, что папа у Саши итальянец, и не учла темперамент и поступила небрежно.

Если бы наша учительница так поступила с ребенком, то наше пространство безбрежно заполнились бы гневом в адрес убогих наших школ, которые доводят детей до самоубийств