Читать книгу - "Бабочка на ветру - Рей Кимура"

становилось все труднее дышать. Иногда они гуляли по берегу моря и обязательно приходили к своему любимому месту, скале у самой воды, пережившей множество землетрясений и тайфунов. В темноте скала, освещенная бледной, призрачной луной, возвышалась словно профиль упрямого, гордого человека, бросившего вызов всему миру.

Окити нередко выбиралась из своего салона по ночам, когда ей не так опасно показываться на улице, и приходила на берег, чтобы побыть наедине с собой в тишине, полюбоваться красотой лунной безветренной ночи. Но порой на море начинался шторм: ветер безжалостно гнул деревья, растущие неподалеку от берега, и огромные волны с ревом обрушивались на песок. В такие вечера Окити выходила из дома, только когда уж очень требовалось разрядиться, выплеснуть наружу скопившиеся в душе эмоции. И каким-то образом всегда получалось, что буря забирала ее гнев и ярость, успокаивала сердце. После таких прогулок измученной жизнью женщине всегда становилось легче.

Как-то раз Наоко пришла к Окити и сообщила ей потрясающую новость: до нее дошли слухи, что в Симоду вернулся Цурумацу и снова занимается в поселке плотницким делом. Сердце бешено заколотилось, в голове закрутился целый вихрь вопросов. Правда ли, что Цурумацу снова в Симоде? Сколько же прошло времени со дня их последней встречи… так много лет они не виделись; каким он стал, насколько изменился; помнит ли ее, не забыл ли всего, что когда-то было между ними?..

Но затем мысли ее опустились на грешную землю: он узнает, какой репутацией пользуется в Симоде ее салон-парикмахерская, да и сама хозяйка… Ей даже почудилось, что Наоко куда-то ушла и голос ее раздается издалека:

— И знаешь, что еще говорят? Что он так и не женился! Может быть, у вас все опять сладится и судьба даст вам еще один шанс?

Окити только отрицательно замотала головой и решительно заявила:

— Нет, никогда уже ничего не будет как раньше! Наше время кончилось — истекло, когда меня увезли к Тоунсенду Харрису! Неужели не понимаешь — с тех пор произошло так много всего, а некоторые вещи нельзя стереть из памяти и потом всю жизнь делать вид, что их вовсе не было. Перестань мечтать, Наоко, мы с тобой уже не дети!

Но тут заметила, как расстроилась Наоко, сжалилась над ней и продолжала уже более мягко:

— А ты навсегда осталась романтической натурой, моя дорогая! Наоко, ай-ай-ай, как тебе не совестно так рассуждать?! И это говоришь мне ты — замужняя женщина, почтенная мать семейства, имеющая двоих детей, да и третий уже на подходе?! Неужели до сих пор не поняла, что счастье и счастливая жизнь существуют только в сказках — вымышленном мире, который мы в детстве себе воображали!

— Зато ты ничуть не изменилась —. все такая же красавица. — Наоко печально вздохнула, будто не слыша укоризненных слов Окити. — Уверена, Цурумацу снова влюбится, едва увидит перед собой такую привлекательную женщину… Не хочу, конечно, вмешиваться в твою личную жизнь и навязывать собственное мнение, но ты так долго страдала… и я желаю тебе только счастья, сама ведь знаешь…

— Ни о чем не волнуйся и не старайся мне льстить, — спокойно ответила Окити. — Изменилась я настолько, что иногда не узнаю своего отражения в зеркале. И не стремлюсь к счастью, — по-моему, оно кратковременно, не может длиться долго. Единственное, чего мне хочется, так это покоя. Но никогда не добьюсь его, если впущу в свою жизнь призрака из прошлого, по имени Цурумацу… — Она помолчала. — Вот мы встречаемся, пускаем друг друга в свою жизнь… прошлое все равно встанет между нами. Как забыть, что я предала его, а он меня?! Воспоминания эти, как ядовитая лоза, обовьют наши сердца, задушат самые добрые наши чувства, которые, возможно, еще существуют в нас. Лучше оставить все как есть! Тогда можно хоть изредка тешить себя приятными воспоминаниями о давно ушедших днях и…

Внезапно она услыхала тихие всхлипывания — Наоко отвернулась в сторону, стараясь скрыть свое состояние.

— Наоко, Наоко, что с тобой?! Что случилось?!

Подруга не отвечала, и Окити, испугавшись, не стряслось ли с ней чего-то плохого, в отчаянии принялась трясти ее за плечи:

— Наоко, милая, да что с тобой приключилось?! Неужели что-то с малышом?! Оставайся здесь, не двигайся с места! Сейчас сбегаю за врачом, он тебе обязательно поможет!

Обезумев от страха за подругу, наспех подобрала кимоно и собралась бежать за помощью, однако Наоко остановила ее:

— Нет-нет, погоди, не надо никуда торопиться… с малышом все в порядке, — заговорила она. — Все дело в том, что…

Наоко молчала лишь несколько секунд, а потом ее будто прорвало — пыталась выговориться разом, снять с себя бремя вины, оставившее не один шрам на ее израненном сердце:

— Видишь ли, Окити, я хочу убедиться кое в чем и узнать правду. Дело в том, что одна мысль страшно мучила меня все эти годы… Ты ведь никогда не обвиняла меня в том, что произошло с тобой, верно? Ну, я имею в виду тот самый день, когда мы с тобой ходили в купальню. Ведь не уговори я, чтобы мы прогулялись до дома через центральную площадь, Тоунсенд Харрис не увидел бы тебя и не заставил покинуть семью! А я… я с тех пор места себе не находила, все укоряла себя — виновата только я одна! Долго думала, почему все это не случилось со мной, — тогда я знала бы, за что мне пришлось так страдать. Но потом поняла… может, это хоть чуточку утешит тебя. Это ты была настолько красива, что он не сдержался, а не я… Он и выбрал тебя.

Окити долго молчала, эмоции переполняли ее — перехватило дыхание. Наоко, пытаясь понять, о чем сейчас думает подруга, внимательно смотрела на нее; потом закрыла лицо руками и расплакалась.

— Ты винишь во всем меня, я уже поняла… — всхлипывая, еле слышно произнесла она. — Не захочешь больше видеть меня — пойму… Но все-таки скажи мне сейчас хоть что-нибудь…

— Наоко, дорогая моя, все эти годы ты напрасно терзала себя! Мысль, что во всем виновата только ты, ни на минуту не посещала меня! Мне и в голову такое не пришло бы, поверь!

Окити говорила горячо, искренне… Наоко поняла, что эти слова идут из самого сердца, и испытала облегчение.

— В том, что случилось со мной, никто не виноват. Так было угодно Богу, судьбе, и своей участи я не избежала бы в любом случае. Неужели ты не поняла этого?

В тот вечер Наоко шла домой, чувствуя, что камень свалился с души: совесть ее чиста,