Читать книгу - "Ковчег-Питер - Вадим Шамшурин"

на занятые победителями территории, в послевоенный разбомбленный город, с двумя детьми. Дети выросли, город отстроился. Жизнь прошла. Тело постарело и стало чужим. Эти ноги, измученные водянкой, слоновьи ноги, эти груди, висящие лепешками до пупка, этот живот в складках, сползающий, тянущий к земле. Во рту только два обломанных стертых зуба. Редкие волосы – не прекрасно седые, а желтые, остающиеся в гребешке при каждом прикосновении, хоть не расчесывайся. Этот мир помутневший, эта чужая земля. Бабушка хотела домой. И бабушка не собиралась умирать. Она, как и я, видела себя под другим небом.

Автобус выбирался из старого города, минуя пустыри и новостройки, повернул в мой новый район. Мешок. Пузырь. Пересекая невидимую мембрану, я ее отчетливо чувствовал. Мрачнели небеса, прижимались к земле и засасывали в себя черноту дома, тени то ли людей, то ли диких собак мелькали на краю видимого. Душу сжимало от безнадежности. Что, если ничего не получится? Мы не сможем отсюда вырваться, нас задавит эта атмосфера, нас растащат по своим углам эти тени…

Мигнули и стали разгораться фонари. Мир по-прежнему видел меня и посылал знаки.

Бабушка смотрела сериал. Я подогрел куриный суп и сделал ей чай. Покормил кошку вареной путассу, смешанной с размоченным куском батона. В двух словах передал мой разговор с консулом.

– Дело осталось за малым.

Но бабушку сейчас волновало другое. Попросила меня перевести, о чем говорят герои сериала. Телевизор упрямо выдавал только местную речь. Это было возмездием. И еще одним напоминанием. Это мне быстро надоело. Я засобирался обратно в центр. Позвонил Айвару, договорились сходить к Тане.

Обратный путь в центр, как водится, был короче.

Я знал, что это пустая трата времени, но все равно решил заскочить к родителям, нырнул в их подъезд и, открыв своим ключом дверь, зашел к ним в дом. Они спали. Тяжелые шторы были плотно задернуты, словно здесь бразильские ослепительные сертаны, а не сумрачный край мира. Я сел в кресло и немного подождал. Включил телевизор. Сделал громче. Они не шевелились. Только шумно сопели. Воздух набирался в их грудные клетки и вырывался через слипшиеся сухие губы. Я встал, нашел их вещи и поискал в карманах деньги. Ничего не нашел. Не выключая телевизор, вышел.

Айвар взял собаку, и мы пошли прогуляться.

Айвар уже сделал все уроки, я же вовсе не собирался. Конкретные повседневные вещи, из которых в дальнейшем складывается большое и хорошее, не находили во мне отклика. Это большое и хорошее должно было прийти однажды в один миг, его можно достигнуть, в него можно перешагнуть. Айвар был не таким. Его жизнь составляли простые вещи и действия. Они были ему интересны. Учеба ставила конкретные цели, впереди ждала мореходка, при этом береговая специальность – в этом не было романтики, но и черствости тоже не было. Ощущение другой гармонии. Наверное. Ведь можно слушать, как число трансформируется из формулы в формулу, как слово меняет шкуру, подобно удаву. Айвару нравились математика и иностранные языки. И он был терпелив к моему нетерпению.

– Ты слышал, что на Луне формируют новую колонию?

– Да, – закивал Айвар, – Тысяча двести человек на третьем уровне. На глубине восемьсот шестьдесят три метра обнаружена система пещер.

Мы зашли во двор к Тане. Она спустилась к нам, постояла на крыльце. Мы с Айваром посоревновались в остроумии, но она с нами все равно не пошла, только хохотала. Таня была полновата, это было связано с болезнью сердца, но полнота ее не портила, у нее были красивые карие глаза и улыбчивые губы, которые я однажды попробовал поцеловать, однако моя попытка не увенчалась успехом. Мне было легко с Таней: я становился легче, острее, спина моя распрямлялась, плечи становились шире, взгляд горел и появлялась уверенность в себе. Такого не было у меня с другими девчонками.

Мы побрели дальше. Темнота вокруг была влажной и густой. Снега все не было. Только в конце ноября с неба скользили в один из вечеров белые хлопья, которые не могла остановить поверхность земли, и они, не останавливаясь, проходили сквозь, как призраки через стены старинного замка. Но это обычная зима здесь.

Собака Айвара была похожа на растолстевшую лису, она бежала рядом без особого энтузиазма, только потому что мы все равно не дали бы ей разлечься на тротуаре, – эти прогулки были больше интересны нам, а не ей.

Я рассказал про консула, Айвар согласился, что консул что-то проморгал и сразу не разобрался, но упускать возможность нельзя: не затягивать, достать справку – и дело в шляпе. Сомнений в правильном ходе событий не возникало, и легкое чувство сохранялось.

Я вернулся домой около одиннадцати. Бабушка проснулась. Я помог ей пописать в горшок. Набрал в бутылку горячей воды и положил в ноги, старому сердцу не хватало сил на большой круг кровообращения, руки и ноги были ледяные. Спасала только кошка. Из невидимых трещин в стене дуло.

Я поехал в ОВИР за справкой через два дня, согласно часам приема. Правила были все те же. Множество справок, согласий и разрешений, переводов, запросов, заявлений, фотографий. Это было похоже на игру. Я делал ход, мне отвечали, я попадал на горячие зоны и скатывался на несколько ступенек назад. Я пропускал ход, попадая на предпраздничный день или же на изменившийся график приема, я мчался от кабинета к кабинету, протискиваясь в последнюю перед обедом минуту, или в оцепенении ждал у закрытых дверей. А в конце – сомнительный выигрыш, я перестал быть гражданином, стал лицом без гражданства, гражданином мира, как те собаки на Северном полюсе.

Пустяковая справка обещала новые мыканья.

– Я не могу вам дать справку о том, что у вас нет гражданства, у нас нет такой формы.

Я бледнею, умоляю, кричу, плачу. Меня отпихивают, мое место занимает другой проситель. Но это мы все проходили, я вновь протискиваюсь в кабинет, я делаю вид, что взял себя в руки.

– Но я могу дать вам справку о том, что вы отказались от гражданства тогда-то и тогда-то.

Я ликую, я шепчу слова благодарности, мои руки тянутся к благодетельнице, я готов пасть к ее ногам и целовать краешек ее дорогих джинсов.

Вдоволь наигравшись в цирк, я выхожу на улицу и озадаченно смотрю на справку.

– Надеюсь, это то, что нужно.

Напрасно.

Я слушаю радио. Передают лунные новости. На окне красные жалюзи, оставшиеся здесь от прошлого жильца. Они придают кухне современный вид. В моем понимании. Ведь ничего подобного в нашем доме никогда не было. Старые, но не антикварные вещи.