Читать книгу - "Отчий дом - Евгений Чириков"

— Вот я и вижу, что вам нужна не ограниченная монархия, а республика и свой республиканский Соломон. Благо он готов и по фамилии именуется г. Милюков. А мы на такого Соломона тоже не согласны. При его склонности лезть в друзья к террористам и социалистам выйдет не республика, а «режь публику!»

И все серьезные споры кончались обидными друг для друга шуточками…

— Кто прав, рассудит история, — говорил Павел Николаевич.

Не будем судить и мы, кто ближе к истине в этих спорах интеллигенции, завоевавшей, наконец, право принять участие в судьбах своего народа.

Но в чем Павел Николаевич был близок к истине, так это в своем указании на возможность стихийного народного бунта…

Как революционная, так и прогрессивная интеллигенция, выдвинувши на первую очередь завоевание политических свобод и отдавая этой борьбе главное свое внимание, оставалась как бы вдали от огромного мужицкого царства. У мужика по-прежнему «воля» стояла в неразрывности с «землей». А потому в смысле политическом никакой помощи со стороны крестьянства в борьбе за свободу не замечалось. Дело господское, барское! Свои собаки дерутся, чужая не приставай!

Будь на престоле мудрый Соломон, он бросил бы мужикам «Божью землю», и от русской революции только пух во все стороны полетел бы даже и завоеванная конституция одним мимолетным воспоминанием осталась бы. И прославился бы премудрый Соломон, и закрепил бы самодержавие на много веков вперед. Снова превратился бы в Бога на земле, и нестрашны были бы России ни внутренние, ни внешние враги…

А Соломона-то и не было!

Когда-то исполнявший его обязанности Витте, хотя и был произведен в графы, но это произошло исключительно со страху. А так как страх на верхах ослаб, Витте оказался графом без графства… и был отодвинут в сторонку, как ненужный лишний стул…

А уж как он, бывало, старался убедить царя, что не на дворянине русская земля держится, а на мужике!..

Что же думал теперь русский мужичок в деревне, и в каком виде долетела до него конституция?

Россия как океан, а глаза наши видят только, что близко делается.

И вот что делалось во владениях именитых дворянских родов Замураевых и Кудышевых…

Прежде всего, если конституция с большим опозданием и в растерзанном виде долетела до городка Алатыря, то до Замураевки и Никудышевки она и совсем не добралась. Дороги очень скверные!

Генерал Замураев, как предводитель дворянства, и сынок его, земский начальник, как мудрые администраторы и попечительные отцы своего народа, имевшие наглядный пример, как вредно публиковать царский манифест о конституции («алатырская демонстрация»!), распорядились, чтобы эта вредная бумага с манифестом не читалась в храме Божием попом с амвона, не расклеивалась по заборам и не ходила по мужицким рукам, создавая превратное суждение в темных и невежественных умах.

На ушко вам можно сказать, что хотя генерал с сыном и почитали себя наивернейшими подданными Его Величества, но после манифеста потихоньку и с закадычными приятелями под водочку и закусочку возмущались императором, поругивали его неподходящими для звания монарха словами и заводили между собой разговор о том, как было бы хорошо, если бы на престоле сидел великий князь Дмитрий Павлович^[648] с вдовой убиенного великого князя Сергея Елизаветой Федоровной в виде регентши!.. А генерал Дубасов^[649] — временным диктатором, как победитель Московского вооруженного восстания… Так вот манифест о конституции и оказался здесь на положении нелегальной прокламации со стороны престола!

Но ведь слухом земля полнится. До Алатыря-то не так уж далеко. Народ туда-сюда двигается! Были среди крестьян и такие, которые доказывали, что своими глазами видели на соборе в Алатыре «манихест» и хотя как неграмотные сами не читали, но видели, как читали грамотные и про между собой разговоры имели. Утверждали даже больше: в манихесте этом и про землю есть!

— А почему же у нас об энтом манихесте в церкви не объявляют?

— Сказывают, что господа не приказывают.

Ходили к попу:

— Что же ты, батька, про манихест в церкви не прочитаешь нам?

— Я что же? Я делаю, что прикажут власти. Никакого манифеста я не получал и ничего не знаю. Говорят, что была объявка о конституции, а что это за штука — хорошенько не знаю и ничего вам сказать не могу. Не мое дело. Идите к властям предержащим, к становому или уряднику! Я тут ни при чем, мое дело крестить, повенчать, причастить, похоронить вас, а до остального я не касаюсь…

Попик знал, что манифест вышел, но имел уже разговор с генералом и земским начальником и получил добрый совет — молчать. А совет от предводителя, который с архиереем знаком, не простой совет: не послушаешь этого совета, так и приход хороший потеряешь.

Нашлись три смельчака, которые земского начальника спросили.

— Вам было объявлено, чтобы вы, по приказу царя, слушали предводителей дворянства и земских начальников? Мной это объявлялось своевременно…

— Так точно. Слыхали от вашей милости.

— Так вот вам и еще совет: вам уж прописали раз манифест за разгром амбаров в никудышевской экономии? Поротые?

— Я, действительно, поротый…

Двое других оказались непоротыми.

— Вот я и даю совет: не суйтесь туда, где вас не спрашивают, начальство само знает, что объявить и когда объявить! А иначе и непоротые окажутся поротыми за любознательность. А тебе, поротый, сколько всыпали?

— Мне-то?.. Мне маленько… Только пятнадцать розог дали, и то не так чтобы сильно.

— Значит, надо еще дать тридцать, да побольнее. Вот и не будешь зря беспокоить земского начальника… Манифеста захотел! Я тебе такой манифест на ж…е пропишу да напоказ всей деревне выставлю без штанов-то, что в другой раз охота пройдет пустяками заниматься. Работать надо, а не ждать подачек от царя!