Читать книгу - "Новые мелодии печальных оркестров - Фрэнсис Скотт Фицджеральд"

— Живу один-одинешенек, — с напускной веселостью продолжил он. — И вот захотелось вернуться, бросить взгляд на родной город.

— Надолго? — На него смотрели любопытные глаза.

— На день, может, на два.

Что они подумают завтра? Будут собираться группками на улице и обсуждать неслыханную новость.

«Слушайте, — хотелось ему сказать, — вы думаете, небось, я жил в городе как у Христа за пазухой, но это не так. Судьба обошлась со мной жестоко, потому я и вернулся, а если у меня этим утром горят глаза, причина в том, что прошлым вечером в этом городке отыскался осколок моей потерянной юности».

В полдень, когда Джексон отправился в дом Элис, солнце припекало вовсю, и несколько раз он останавливался и отирал со лба пот. Заворачивая к калитке, он увидел, что Элис ждет на веранде: одетая, похоже, по-воскресному, она раскачивалась в качалке точно так же, как делала в детстве.

— Элис! — радостно воскликнул он.

Она быстро поднесла к губам палец.

— Осторожно! — шепнула она.

Джексон уселся рядом и взял ладонь Элис, но она отняла руку, положила ее на ручку кресла и снова стала потихоньку раскачиваться.

— Остерегись. Дети в доме.

— Не могу я остерегаться. Теперь жизнь начинается заново, а осторожность я забыл в прошлой жизни, которой больше нет.

— Ш-ш!

Немного встревожившись, он пристальней всмотрелся в Элис. Ее лицо, недвижное и равнодушное, словно бы чуть постарело по сравнению с вчерашним; Элис выглядела бледной и усталой. Но он с тихим восторженным смехом отмахнулся от этого впечатления.

— Элис, этой ночью я спал так, как бывало только в детстве, хотя и несколько раз просыпался от радости, что надо мной та же луна, которой мы когда-то любовались вместе. Я получил ее назад.

— Я вовсе не спала.

— Бедняжка.

— В два или три ночи я поняла, что не смогу уйти от детей — даже с тобой.

У Джексона отнялся язык. Он поглядел на нее непонимающе, потом у него вырвался смешок — короткий и недоверчивый.

— Никогда! — Элис отчаянно затрясла головой. — Никогда-никогда! Стоило мне об этом подумать, и меня пробрала дрожь, прямо в постели. — Она помолчала в нерешительности. — Не знаю, Джон, что на меня нашло вчера вечером. Когда ты рядом, ты каждый раз внушаешь мне те поступки, чувства и мысли, которые тебе нравятся. Но наверное, уже слишком поздно. Эта затея не похожа на правду; это что-то вроде сумасшествия или сна, вот и все.

Джон Джексон снова рассмеялся, но в этот раз не с недоверием, а с оттенком угрозы.

— Что ты этим хочешь сказать? — требовательно спросил он.

Элис заплакала, прикрывая лицо рукой, потому что по дороге кто-то шел.

— Ты должна объяснить подробней. — Джон Джексон слегка повысил голос. — Что же мне, удовольствоваться этим и уйти?

— Пожалуйста, не говори так громко, — взмолилась Элис. — На улице жара, и я совсем запуталась. Наверное, я обычная провинциалка, не более того. Мне даже стыдно: я тут с тобой объясняюсь, пока муж целый день трудится в пыли и духоте.

— Стыдно, оттого что мы тут объясняемся?

— Да не смотри на меня так! — Голос Элис дрогнул. — У меня сердце разрывается, оттого что я делаю тебе больно. У тебя тоже есть дети, о которых нельзя забывать… сын, ты говорил.

— Сын. — Он забыл о сыне так прочно, что даже удивился. — Да, у меня есть сын.

Джексон начал осознавать все безумие, дикую нелогичность ситуации и все же противился, не желая мириться с тем, что упускает из рук недавнее блаженство. На без малого сутки к нему вернулась юношеская способность видеть мир сквозь дымку надежды — надежды на неведомое счастье, ждущее где-то за холмом; но теперь с каждым словом Элис волшебная дымка рассеивалась, а с нею иллюзии, этот городок, воспоминания, само лицо Элис у него перед глазами.

— Больше никогда в этом мире, — выкрикнул он в последнем отчаянном усилии, — нам не выпадет шанс стать счастливыми!

Но, даже произнося эти слова, он понимал, что шанса и не было; была просто безумная и безнадежная вылазка, предпринятая среди ночи защитниками двух давно осажденных крепостей.

Подняв глаза, Джексон увидел у калитки вернувшегося Джорджа Харланда.

— Ланч на столе, — с облегчением в голосе сообщила Элис. — Джон присоединится к нам.

— Не могу, — отозвался Джон Джексон поспешно. — Спасибо, вы оба очень любезны.

— Оставайтесь. — Харланд, в замасленном комбинезоне, устало опустился на ступени и большим носовым платком стал вытирать лоб под тонкими седыми волосами. — Мы угостим вас охлажденным чаем. — Он поднял глаза на Джона. — Я в такую жару чувствую себя на весь свой возраст — не знаю, как вы.

— Думаю… жара на всех нас действует одинаково, — с усилием выговорил Джон Джексон. — Беда в том, что мне сегодня вечером нужно возвращаться к себе в город.

— Правда? — Харланд сочувственно кивнул.

— Да. Я обещал выступить с речью.

— Вот как? Наверное, по поводу каких-нибудь городских проблем?

— Нет, собственно… — Слова выталкивались сами собой, отдаваясь в мозгу бессмысленным ритмом. — Я должен поведать о том, «что получил от жизни».

Тут он в самом деле ощутил жару и, не убирая с лица улыбку (искусством улыбаться он овладел в совершенстве), бессильно привалился к перилам веранды. Немного погодя все трое направились к калитке.

— Жаль, что ты уезжаешь. — Глаза Элис смотрели испуганно. — Возвращайся, не забывай наш городок.

— Обязательно.

Оцепеневший от горя, чувствуя, что еле волочит ноги, Джон Джексон двинулся по улице, но скоро что-то заставило его обернуться и с улыбкой помахать рукой. Элис с Харландом все еще стояли у калитки, они помахали ему в ответ и вместе пошли в дом.

«Я должен вернуться и произнести речь, — говорил он себе, неуверенно ступая по дороге. — Я встану и громко спрошу: „Что я получил от жизни?“ И в лицо им всем отвечу: „Ничего“. Я скажу им правду: что жизнь на каждом шагу подвергала меня жестоким испытаниям и цели этого известны только ей самой; что все, что я любил, обращалось в прах; что стоило мне нагнуться и приласкать собаку, как она вцеплялась мне в руку. И пусть у них откроются глаза на тайну хотя бы одного человеческого сердца».

V

Собрание было назначено на четыре, но, когда Джон Джексон вышел из душного вагона и направился к зданию Гражданского клуба, время уже близилось к пяти. На соседних улицах теснились бесчисленные автомобили, сходка обещала быть многолюдной. Джексона удивило, что даже дальний конец зала был забит стоящими людьми и что многих ораторов, выступивших с трибуны, провожали аплодисментами.

— Не найдете ли мне место где-нибудь сзади? — шепнул он служителю. — Позднее я буду выступать, но… пока не хочу подниматься на трибуну.