Читать книгу - "Охота за тенью - Якоб Ведельсбю"

справляются без меня, и продолжал жить своей жизнью, а дни и годы шли своим чередом. Течение жизни лишено логики: ты не общаешься с самыми важными для тебя людьми, а вместо этого заводишь знакомства с другими, отводя им роль, не соответствующую их истинной значимости. Адрес Тао у меня всегда с собой. Листок уже порядком истрепался. Тао с семьей живет в Париже. Стал врачом. Я горжусь им. Нор стал актером. Живет в Нью-Йорке. Им я тоже горжусь. И слежу за его жизнью в интернете. Иногда я начинаю забывать, как они выглядели в детстве, потому что у меня нет их фотографий, ни одной: все карточки забрали с собой их матери. Иногда меня посещает страшная до содрогания мысль: что, если я просто вообразил себя отцом двух красивых, умных мужчин?

Но потом мне вспоминается, как много лет назад я проводил с сыновьями летние каникулы. Две недели мы были вместе на Борнхольме, Тао тогда, должно быть, исполнилось восемь, а Нору — пять. Мы жили рядом с Дуоддестранд, и я покупал им все эти булочки с шоколадной пастой, мороженое, хот-доги, бифбургеры, картошку фри и чипсы; они ели все то, что дома им не разрешали есть матери, помешанные на экологически чистых продуктах и обожавшие овощи и тофу. Это было непедагогично с моей стороны, но наша поездка наверняка осталась у мальчиков в памяти навсегда.

2

Блокнот Януса перехвачен широкой резинкой. «Петеру Беллману, лично» — написано вверху первой страницы. Я ложусь на кровать и начинаю читать.

Дорогой Петер!

То, о чем тебе предстоит прочитать, может показаться очередной теорией заговора в духе голливудских триллеров, но это чистая правда. С середины 80-х до начала 90-х годов существовала организация под названием «Мишн зироу», задавшаяся целью спасти Европу от медленной гибели, к которой ее толкали поток мигрантов и перенаселение.

Идеологи «Мишн зироу» были знакомы с исследовательской программой, которой покровительствовал в Южной Африке режим апартеида. Тамошние ученые работали над созданием вакцины, понижавшей способность цветного населения к деторождению, и опыты на животных уже дали положительные результаты: удалось остановить развитие внутренних половых органов у свиней, что делало невозможным дальнейшее размножение. Однако обнаружились побочные реакции в виде смертельных нарывов и инфекций.

«Мишн зироу» ставила задачу кардинальным образом уменьшить рождаемость в бедных странах, чтобы тем самым ослабить давление на европейские границы и избавить Европу от угрозы, нависшей над «our way of life» — «нашим образом жизни», как говорят в США. План был настолько же прост, насколько жесток: под видом только что разработанной вакцины против малярии ввести как можно большему числу девочек биологически активное вещество, полностью разрушающее функции матки и яичников. Вырастая, эти девочки утрачивали способность к репродукции.

Звучит чудовищно, но не забывай, Петер, что это были другие времена с другими этическими нормами. В целом ряде стран принудительно стерилизовали преступников и граждан с отклонениями в развитии, и никто не сомневался в целесообразности подобных мер. Поэтому нет, наверное, ничего удивительного в том, что идея массовой стерилизации вновь была поднята на щит. Именно ее и собиралась воплотить в жизнь организация «Мишн зироу».

Я успеваю заметить, как блокнот выскальзывает из моей руки, свет меркнет и появляется огромный орел, он парит над долиной, описывая круги вместе с ветром, почти прозрачный, если смотреть сквозь него на солнце. Он подлетает все ближе и наконец садится напротив меня на выступ скалы. У орла ее глаза, он смотрит на меня через окно кафе, и я понимаю, что между мной и событиями реальной действительности, в которые я вовлечен, существует взаимосвязь и что любой мой шаг предопределен внутренними мотивами, порожденными опытом и наследственностью, — они неотделимы друг от друга, в их власти встречи с людьми, задающие моей жизни новые русла.

Так и в тот январский день что-то заставило меня остановиться именно перед этим кафе, и через мгновение я смотрел в глаза незнакомой мне женщины. Сел напротив нее и заказал сэндвич и горячий шоколад. Я не верю в случайные совпадения. Не было никакой случайности в том, что мы вышли из кафе вместе и следующие несколько часов гуляли по копенгагенским улочкам, как и в том, что я тащил ее за собой по зеркально-замерзшей поверхности озера Пеблинге; неслучайно она спросила, не провожу ли я ее до дома, потому что боялась идти одна от станции в темноте; неслучайно она пригласила меня в свою квартиру под самой крышей, где мы двое суток занимались любовью; неслучайно переехала ко мне в Кристиансхавн и у нас появился Тао, как, впрочем, неслучайно и то, что она ушла от меня. Все неслучайно.

Я варю кофе и пью его на кухне, не садясь за стол, а в моем сознании всплывают полузабытые воспоминания о работе в редакции, возглавляемой Янусом Эвальдом. По образованию я оператор-постановщик, но у меня хорошо получались и стоп-кадры, поэтому Янус взял меня фотографом — как он сам любил повторять, первым датским папарацци на окладе. Я фотографировал знаменитостей в компрометирующих ситуациях, преимущественно не слишком одетых, а то и вовсе обнаженных — на пляже, в парках и приватной обстановке. Помимо этого, я поставлял в журнал массу фотографий голых девиц.

Недостатка в девушках не было. Они приезжали из разных местечек и городов, и их не надо было упрашивать встретиться и сбросить с себя одежду, потому что они хотели попасть на обложку, чего бы это ни стоило. Кроме того, не иссякал вечный поток любительских снимков с запечатленными на них мыслимыми и немыслимыми пороками и извращениями.

Непрекращающиеся звонки с приглашениями из ютландских секс-клубов, экстравагантные ночные вечеринки, где выбирали самую горячую «девушку месяца» или «парня года» для журнала «Плейбой». Под девизом редакции «Это чистая правда, я сам это выдумал», как блины, пеклись вымышленные истории о войнах и звездах шоу-бизнеса, байки о всякого рода несчастных случаях и порносюжеты. Все это сочинялось в состоянии более или менее серьезного подпития и скармливалось читателям без особых приправ.

Обычно день в редакции начинался с торопливых шажков секретарши — на высоких каблуках, покачивая внушительным бюстом, она разносила по столам бутылки с выпивкой. Тогда уже можно было начинать работу. Пока Янус не угодил в программу по освобождению от алкогольной зависимости «Миннесота», он выпивал полторы бутылки водки в день, не считая пива и шнапса за обедом. Я ни разу с ним не встречался с тех пор, потому что он разозлился, или, точнее говоря, пришел в бешенство,