Читать книгу - "Душнила - Влад Каплан"

В очередную субботу, от безделия и скуки меня посетила мысль. Раз уж на фото вампиры не получаются, – подумал я, – можно было бы пробраться в НИИ и попытаться сделать рентгеновский снимок. Так и сделали. Пять человеческих скелетов, обнимающихся за руки. Вот, что у нас получилось. По этому снимку можно было проследить стадии искривления позвоночника: от стройного Соломона до Левитана, согнувшегося в три погибели. Это было, конечно, не то же самое, что фото или отражение, но все вдались в такие сантименты, что дома стало слишком сыро даже для склепа. Конечно, заплакать по-настоящему никто из нас так и не смог, так что это была, скорее, дань уважения моменту или типа того. Зато старикашки ко мне больше не цеплялись, и иногда даже заговаривали на латыни. Только Германа, само собой, на снимке не было, потому что тот не имел материи, так что я кое-как нарисовал его угольным карандашом. В портретах хуже всего мне удавались руки, и, Герман, в общем, оказался, для меня идеальным натурщиком.

Когда дело доходило до трансфигурации, поначалу я все больше предпочитал пафосные изящные формы, типа филинов и летучих мышей, но, поднатаскавшись, понял, что нет ничего практичнее обыкновенной дворовой кошки. Совы и тому подобное привлекают слишком много внимания, под видом комара появляться просто опасно, ведь у смертных есть целый арсенал средств против этих вредителей, в виде мухи с непривычки сильно укачивает, а вот кошек все любят, ну или почти все. Соло как-то рассказал мне историю о вампире, которого живодеры изловили в образе кошки, обрили и пустили на шаурму. Но это было в нулевых, сейчас так, вроде, больше не делают.

Впервые мы с Фанни охотились вместе, кажется, в середине лета, в одну из самых коротких ночей в году. Дело было в парке. До парка добрались на ночном автобусе. Там купили билеты на последний ряд летнего кинотеатра и стали смотреть кино. Успели вовремя, реклама как раз кончалась. Это была ее идея. Сам я еще при жизни не слишком любил походы в кино. Зачем ходить в кинотеатр, если можно посмотреть пиратскую копию в интернете. Фанни была другого мнения. Она объяснила мне, что затем и надо, потому что кто-то же должен позаботиться о том, чтобы художник был сыт. Аргумент был принят, ведь я и сам не чувствовал ничего кроме голода. К тому же, думаю, раз человек жил в одну эпоху с Люмьерами, он, наверно, в этом что-нибудь понимает.

Пока зрители жевали попкорн, мы подкрепились парочкой зрителей. Выбор пал на самых чмошных, которые весь фильм курили кальян, громко трепались между собой и щелкали кнопками телефонов. Было не оч вкусно, зато, как сказала Фанни, весьма справедливо, поскольку все остальные зрители весь фильм промолчали в тряпочку. Трупы тут же полетели в кусты. В темноте кино-амфитеатра никто ничего не заметил, и мы остались до самых титров. После того случая, примерно на следующий день (это я, опять же, узнал из газет), парк закрыли на время, для отлова бродячих собак, которых там, разумеется, и в помине не было.

После титров мы, для одного только вида, и еще чтобы даром не пропадала наличность из бумажников наших жертв, купили сладкой ваты и прогулялись по набережной. Я спросил ее, не обидится ли она, если я задам личный вопрос, хотя прекрасно знал, что она в принципе обидеться ни на что не может. Она была не против, и я спросил, правда ли это, что она стреляла в Ленина.

– Кто? Я? А то. – Фанни как-то бешено засмеялась, и достала из кармана пальто револьвер «браунинг», который, оказывается, был у нее всегда при себе. Его дуло, по ходу различных жестикуляций, то и дело метило в меня, так что, хоть я и знал, что обыкновенные пули не причинят мне никакого вреда, но все равно, чуть было не наложил в штаны. – Я тебе больше скажу, выстрелы были смертельными, вот только старик все равно б не умер.

– Это почему?

– А сам-то как думаешь? – заговорчески улыбнулась Фанни.

– Хочешь, сказать, что и он был вампиром?…

– А-то как же. Первый среди большевиков. Потом укусил Сталина, тот укусил Кастро, ну а дальше ты знаешь… Он-то меня и сделал таким чудовищем.

– Совсем ты не похожа на чудовище…

Я механически улыбнулся, а Фанни, как будто кокетливо толкнула меня но с такой силой, что я, чуть было не улетел в реку. В руках у нее по-прежнему был заряженный револьвер образца начала прошлого века.

– Да ну тебя! А сможешь угадать, где он теперь?

– Кто? Ленин?

– Ну а кто?

– В мавзолее?

– Куда ему. Работает собственным двойником, можешь себе представить? От звонка до звонка, каждые выходные на Красной площади. Это мне рассказал Соломон. Он видел его.

– А кто же тогда в мавзолее?

– Это ты мне лучше скажи, не я ж его хоронила. Увы. Но скоро, мне вновь представится такая возможность. Помяни мое слово.

Мимо проезжала патрульная машина, и Фанни спрятала револьвер обратно в карман своего пальто. Она прижалась ко мне и шепнула:

– Быстро целуй меня. Притворимся, что у нас свидание.

Губы были теплыми, как у живой женщины. Хотелось, чтобы ментовской бобик, кружил вокруг нас и не уезжал. Так мне нравилось притворяться, что у нас свидание.

Свищ змейкой водил прихожан вокруг церкви, и с каждым новым кругом удав разрастался новыми прихожанами, как в старой игрушке на черно-белом nokia. Туловище зме́я подсвечивалось десятками красных свечек, а на улице было темно до усрачки, так что, наверное, его было видно даже из космоса. А на другой стороне улицы в пьяной компании никак не могли найти зажигалку, и кто-то додумался перейти дорогу и попросить прикурить у крестного хода. Свечка ходила по рукам до тех пор, пока вся компания не закурила по сигарете, и не рассыпалась по Маросейке.

Была православная пасха. Метро работало дольше обычного. Той ночью было тепло и людно, а вдоль пруда курсировала надувная лодка, и таджик-лодочник в оранжевом жилете коммунальной службы вылавливал рыболовным сачком трупы уточек, всплывающие перепончатыми лапками вверх. След хлебных крошек вел прямо к пристани, где ваш покорный слуга крошил в воду нарезной батон. Металлический перегар и кровавый пар над крышкой стального термоса. Уточек было жалко, людей не очень. Но, когда я сообразил, что Яна Кошкина с самого начала была права, уток было уже не вернуть. Фанни научила меня этому фокусу