Читать книгу - "Вотрен - Оноре де Бальзак"

Герцогиня де Кристоваль и Вотрен.

Вотрен (в сторону). Если бы Мексика видела, как я выступаю от ее имени, она, пожалуй, приговорила бы меня к пожизненным посольским разъездам! (Вслух.) Ах, простите, сударыня, у меня столько забот!

Де Кристоваль. Кому же и иметь заботы как не вам, дипломатам!

Вотрен. Присяжным дипломатам, хотите вы сказать? Я же надеюсь быть и остаться человеком военным, а следовательно, прямодушным. Добиваясь успеха, я прибегаю к единственному оружию — откровенности. Но мы с вами наедине, поговоримте. У меня немало деликатных поручений.

Де Кристоваль.. Вы привезли такие новости, которые не должна слышать моя дочь?

Вотрен. Пожалуй. Приступим прямо к делу: сеньора молода и прекрасна, она богата и знатна; у нее найдется вчетверо больше женихов, чем у любой другой. Руки ее, вероятно, ищут многие. Так вот — ее отец поручил мне узнать, не отметила ли она кого-нибудь своим особым вниманием?

Де Кристоваль. С человеком откровенным, генерал, и я буду откровенна. Ваш вопрос так необычен, что я не могу на него ответить.

Вотрен. Смотрите! Мы, дипломаты, во избежание ошибки всегда истолковываем молчание в дурном смысле.

Де Кристоваль. Сударь, вы забываете, что речь идет об Инессе де Кристоваль!

Вотрен. Итак, она ни в кого не влюблена. Прекрасно! Значит, она охотно подчинится отцовской воле.

Де Кристоваль. Как? Неужели муж обещал кому-нибудь руку нашей дочери?

Вотрен. Вот видите! Ваше волнение выдает вас. Значит, она уже сделала выбор? В таком случае я так же боюсь спрашивать, как вы — отвечать. Ах, если молодой человек, в которого влюблена ваша дочь, иностранец, богатый, без семьи, скрывающий свое происхождение...

Де Кристоваль. Вы произнесли имя де Фрескас. Именно так называет себя юноша, который ухаживает за Инессой.

Вотрен. Уж не зовут ли его Раулем?

Де Кристоваль. Да, Рауль де Фрескас.

Вотрен. Стройный молодой человек, умный, изящный, лет двадцати трех?

Де Кристоваль. И с манерами, которые не даются даже воспитанием.

Вотрен. И до такой степени романтичный, что ему захотелось, чтобы в нем полюбили его самого, не зная об его огромном состоянии. Ему, видите ли, нужен брак по влечению сердца! Словом, безумец! Молодой Амоагос — а это не кто иной, как он...

Де Кристоваль. Но имя «Рауль»...

Вотрен. Не мексиканское? Вы правы! Так назвала его мать, француженка, эмигрантка, урожденная де Гранвиль, приехавшая из Сан-Доминго. И этот сумасброд любим?

Де Кристоваль. Его предпочитают всем остальным.

Вотрен. Но распечатайте письмо, прочтите, сударыня, и вы увидите, что сеньоры Амоагос и Кристоваль дали мне все полномочия устроить этот брак.

Де Кристоваль. Ах, позвольте мне, сударь, позвать Инессу. (Уходит.)