Читать книгу - "Спасти огонь - Гильермо Арриага"

они вернулись в сопровождении Хряка и Хосе Куаутемока. Едва я его увидела, у меня внутри все перевернулось. Все мышцы, с ног до головы, свело судорогой. Пробила дрожь. Я видела только его, остальное расплывалось в тумане. И вообще не запомнилось. Черт, как же я влюблена. Он подошел и остановился в нескольких сантиметрах: «Я думал, никогда тебя больше не увижу». Я не ответила, просто обняла его и прижалась головой к его груди. Его сердце тоже билось учащенно. Он поцеловал меня в лоб. Я обняла его крепче. «Прости», — приглушенно проговорила я. Как я могла жить без его запаха, без его поцелуев, без его ласк? Что я делала вдалеке от него? Он похудел, мышцы ослабли. «Ты отощал», — сказала я. Он отстранился и взял мое лицо в руки. «Дай я на тебя посмотрю», — сказал он. Мы несколько секунд глядели друг другу в глаза. «Обещаю, я больше никогда тебя не оставлю». Он покачал головой: «Не давай обещаний, которые не выполнишь».

Мы еще пару минут постояли вместе. Вокруг стал нарастать шум. Мы обернулись. С одной стороны двора начала выстраиваться шеренга федеральных полицейских в бронежилетах, шлемах и с автоматами. С другой, за баррикадами, встали наизготовку с оружием заключенные. «Уходите», — приказал Хряк. Он взял Хосе Куаутемока под локоть и без лишних слов уволок за собой. Мы быстро ретировались. Росалинда не знала страха, но она была не дура. Она знала, когда дело действительно пахло жареным. Я постаралась в последний раз разглядеть Хосе Куаутемока, но он сразу же затерялся среди мятежников. Вот-вот начнется сражение, и мы окажемся под перекрестным огнем. У меня от страха отяжелели ноги. Меня будто парализовало. «Давай, милая, а то решето из тебя сделают», — сказала Росалинда и подтолкнула меня вперед. «Я не могу, ноги не двигаются». — «Еще как можешь», — и она схватила меня за руку. Крошечная Росалинда оказалась необычайно сильной: она практически выволокла меня из тюрьмы. Мы, не останавливаясь, перли и перли, пока не оказались за оцеплением спецназа.

Уже вдалеке от тюрьмы Росалинда повернулась ко мне. «Дочка, — сказала она материнским тоном, — тебе это не по силам. Оставь ты в покое этого беднягу. Видно, что он по тебе с ума сходит. Только ты сама с ума сойдешь, если не успокоишься». Ноги у меня до сих пор были ватные. Желудок завязался узлом. Зубы стучали. «Я уже сошла», — твердо ответила я. «Нет, дочка, ты сама не знаешь, что говоришь. Уж я-то понимаю, что такое безумие. Тебе туда не надо. Тебе еще не поздно спастись. Послушай меня». Она несколько секунд смотрела на меня, потом повернулась и, не попрощавшись, ушла в запутанные переулки.

«Я подумаю», — сказала я Альберто. «О чем подумаешь?» — спросил он, как бы не веря своим ушам. «Поедем ли мы в Тель-Авив». Альберто вздохнул: «Нас позвал Охад Нахарин. Знакомое имя?» Несколько месяцев назад я бы уже открывала шампанское, вне себя от радости. Только вот несколько месяцев назад я была бы неспособна создать и двух процентов той хореографии, которую создала сейчас. У меня было то же тело, но в нем жила другая Марина. Совсем, совсем другая. «Конечно, знакомое. — сказала я. — Я подумаю».

Одна часть меня

Одна часть меня хочет остаться, другая хочет уйти.

Одна часть меня потерялась, другую я нашел

Одна часть меня на войне, другая в мире.

Одна часть меня умерла, другой — жить и жить.

Одна часть меня верит в ненависть, другая верит в любовь.

Одна часть меня не верит ни во что, другая верит в Бога.

Одна часть меня хочет бить, другая хочет ласкать.

Одна часть меня верит в небо, другая верит в землю.

Одна часть меня хочет мести, другая хочет простить.

Одна часть меня ищет, другая находит.

Одна часть меня уже не желает женщины, другая желает,

Одна часть меня ушла, другая на подходе.

Одна часть меня больше не со мной, другая остается.

Одна часть меня в заключении, другая будет свободной.

Одна часть меня гнилая, другая чистая.

Одна часть меня никогда больше не будет моей, другая будет.

Деметрио Хасинто Перес

Заключенный № 22481-8

Мера наказания: тридцать семь лет и четыре месяца лишения свободы за убийство

Наказание отбыл. Освобождается через две недели.

Пока Франсиско Моралес вместо того, чтобы следить за тюрьмой, пытался присунуть Марине, дон Хулио, истинный хозяин заведения, попытался выяснить, что на самом деле случилось с отравленными зэками. В тюрьме случайностей не бывает, так что он взял на себя труд расследования. Он ни на йоту не поверил сказочке про фабрику и горе-злодеев оттуда. Это пусть дуракам рассказывают, а не такому мозгу, как он. Он нанял судмедэкспертов для независимого вскрытия. Они постановили: отравление хлоридом ртути. Ни одно из используемых на фабрике веществ не могло привести к поражениям всей нервной системы и мозга. Не успели эксперты произнести: «Хлорид ртути», а дон Хулио уже понял, что это проделки долбаного северного Отелло. Картель «Тамошние» уже ему сообщил, что неугомонный механику них закупился.

Текила сообщал о подлости Машины боссу боссов. Босс не особо обеспокоился. В делах следует быть прагматичным и не поддаваться чувствам. Многие среди нарко обижались на всякие пустяки. А тут как раз о пустяках речь. Ничто так не бесило босса, как какой-нибудь хрен, который обувается в сапоги из змеиной кожи, цепляет на ремень серебряную пряжку, на шею — золотые цепи, на пояс — пистолет и начинает разыгрывать из себя крутого только потому, что товарищ на него косо посмотрел. Нет и еще раз нет. Босс любил понимание, мир, порядок и прогресс. Любил пачкать руки белужьей икрой, а не гемоглобином.

Он решил сам разыскать Машину и спросить, какого рожна ему надо. Худой мир лучше доброй войны. Зачем тратить силы на абсурдные перепалки. Только вот как его, болезного, найти? Машина все равно что призрак. Уже и дата рождения его всем известна, и цвет глаз, а найти все равно никак.

Машина тем временем сам понял, что имеет дело с