Читать книгу - "Сказки века джаза - Фрэнсис Скотт Фицджеральд"

Голоса смолкли; слышался только шорох шагов, но обладатель легких туфель не стал ждать продолжения беседы – в три прыжка он пересек аллею, подпрыгнул, на мгновение задержавшись на вершине стены, как огромная птица, и исчез, будто проглоченный в одно мгновение голодной ночью.

II

Читал в постели, за обедом,

Читал везде – живых не ведал

И жил, лишь мертвецов любя.

До смерти зачитал себя!

Любой посетитель старинного кладбища, заложенного во времена Якова Первого и расположенного недалеко от Пэт-Хилл, повторит вам наизусть эти вирши с гробницы Уизела Кэстера, являющиеся, без сомнения, одной из худших эпитафий, начертанных во времена королевы Елизаветы.

Историк поведает, что человек этот скончался тридцати семи лет от роду, однако наш рассказ начался с совершенно определенного момента, а именно с ночной погони, так что мы обнаружим его в добром здравии, погруженным в чтение. Он был близорук, с явственно выделявшимся брюшком, плохо сложен и – прости, Господи! – с виду ленив. Но эпоха есть эпоха, и во времена правления Елизаветы, милостью Лютера и королевы Английской, никто не мог не воспламениться от искры читательского энтузиазма. Ведь каждый приход Чипсайда издавал собственный Magnum Folium (или какой-нибудь журнал), наполненный новейшими белыми стихами; содружество актеров Чипсайда без всяких раздумий ставило что угодно, лишь бы пьеса отличалась «от этих реакционных мираклей», а новый перевод Библии выдержал уже семь «массовых» изданий за последние семь месяцев.

И вот Уизел Кэстер (который в юности ходил в море) теперь стал неутомимым читателем, не пропускавшим ни единого слова, начертанного на бумаге и попавшего в его руки: он читал манускрипты о священном огне дружбы; за обедом просматривал молодых поэтов; он шатался у лавок, публиковавших и продававших Magna Folia, и внимательно слушал диспуты молодых драматургов, нередко переходившие в брань, с язвительными и злобными обвинениями друг друга – нередко за глаза – в плагиате и вообще во всех смертных грехах.

Сегодня перед ним была книга – или, лучше сказать, работа, – в которой, как он предполагал, несмотря на некоторую необычность стиха, можно было обнаружить замечательную в своем роде политическую сатиру. В дрожащем свете свечи перед ним лежала «Королева фей» Эдмунда Спенсера. Продравшись сквозь первую песнь, он принялся за следующую:

Легенда о Бритомарте, или О целомудрии

Мне не хватает слов, чтобы воспеть

Великую из многих добродетель,

Что «целомудрием» зовется в мире…

Внезапно на лестнице послышался шорох шагов, со скрипом растворилась настежь хлипкая дверь, и в комнату ввалился человек – тяжело и судорожно дышащий мужчина без куртки, в полуобморочном состоянии.

– Уизел, – речь давалась ему с трудом, – спрячь меня где-нибудь, во имя Девы!

Кэстер встал, аккуратно закрыл книгу и со скептическим выражением запер дверь на засов.

– Меня ищут! – воскликнул обладатель легких туфель. – Клянусь, двое полоумных с клинками пытались превратить меня в фарш, и это им едва не удалось! Они видели, как я перепрыгнул через стену во двор.

– Для того чтобы надежно оградить тебя от возмездия человечества, потребуется несколько батальонов, вооруженных мушкетонами, а также две или три армады, – произнес Уизел, с любопытством глядя на него.

Обладатель легких туфель удовлетворенно улыбнулся. Его судорожные вдохи постепенно сменились обычным учащенным дыханием; испуг нагоняемой жертвы уступил место смятенной иронии.

– Я несколько удивлен… – продолжил Уизел.

– Две такие ужасные гориллы…

– Выходит, всего их было три!

– Только две, если ты меня им не выдашь. Давай, давай скорее! Уже через мгновение они будут на лестнице!

Уизел вытянул из кучи хлама в углу старое копье без наконечника, приставил его к высокому потолку и открыл им крышку люка, ведущего на чердак.

– Лестницы нет.

Он придвинул скамейку прямо под люк, на нее вскочили легкие туфли, их обладатель присел, замешкавшись, затем опять присел и ловко прыгнул вверх. Он схватился за край люка, на мгновение повис, раскачиваясь, чтобы схватиться за край поудобнее; затем подтянулся и исчез во тьме наверху. Послышался шорох разбегавшихся крыс, крышка люка была водворена на место, все стихло…

Уизел вернулся к своему столу, снова открыл «Легенду о Бритомарте, или о Целомудрии» и замер в ожидании.

Через минуту послышался скрип ступеней и громкий стук в дверь. Уизел вздохнул и, взяв в руки свечу, встал:

– Кто там?

– Открывай!

– Кто там?!

От резкого удара хрупкое дерево даже расщепилось у края. Уизел чуть приоткрыл дверь – дюйма на три – и высоко поднял свечу. Он собирался надеть маску робкого респектабельного гражданина, которого совершенно беспардонным образом побеспокоили в неурочный час.

– Едва лишь смог заснуть! Всего один час отдыха! Неужели и это слишком много?! Неужели каждый ночной пьянчуга и…

– Молчи, болтун! Он пробежал сюда?

На ступенях узкой лестницы покачивались огромные тени двух кавалеров; в свете свечи Уизел смог рассмотреть их внимательно. Это были настоящие джентльмены в богатой одежде, явно одевавшиеся второпях; один был серьезно ранен в руку; оба излучали ярость и ужас. Отмахнувшись от недоумевающего Уизела, они вломились в комнату и стали методично тыкать клинками во все подозрительные темные углы гостиной, а затем продолжили поиски в спальне Уизела.

– Где он спрятался? – в ярости воскликнул раненый.

– Кто «он»?

– Тот человек, не ты.

– Насколько мне известно, здесь, кроме меня, находятся еще только двое.

В следующую секунду Уизел пожалел, что открыл рот, поскольку кавалеры, как видно, потеряли чувство юмора и, кажется, собирались проткнуть его насквозь.

– Я слышал, как кто-то шел по лестнице, – поспешил добавить он, – минут пять назад, а то и больше. Верней всего, он передумал идти наверх.

Он хотел было продолжить и объяснить им, что был полностью поглощен «Королевой фей», но – по крайней мере в этот час – его гости, подобно ангелам, были совершенно равнодушны к культуре.

– Что произошло? – осведомился Уизел.

– Насилие! – ответил человек с раной на руке. Уизел отметил, что он выглядел обезумевшим. – Моя сестра. Господи, только отдай в наши руки этого человека!

Уизел заморгал:

– Кто преступник?

– Клянусь Богом! Мы не знаем даже этого. А что это за люк наверху? – неожиданно спросил он.

– Он заколочен. Его не открывали уже несколько лет. – Он подумал о стоявшем в углу шесте, и сердце его ушло в пятки, но отчаяние притупило сообразительность визитеров.