Читать книгу - "Переломный год. Рассказ. Сценарий - Иван Гоготов"

отставляет. Но они могут и прозевать брак, тогда он войдет в печь, обожжется, и выйдет готовая кружка с плохим рисунком – это надо отслеживать.

Егор и Петр пересекают практически всю сцену слева направо, идут вдоль конвейера, подходят к правому концу его, листу (движущемуся полотну), на котором стоят кружки с рисунком. Егор указывает на короткий срез длинного прямоугольника, печи.

Егор

Видишь, на выходе из печи, над кольчугой, как ты говоришь, установлены вентиляторы, охлаждающие кружки… А пробел – это когда между партиями кружек на конвейере пустое место. Запомнил?

Мыслов

Еще бы!

Рассказчик

(Через колонки.)

Вот еще в чем Мыслов разобрался (из дневника).

Петр берет табуретку, стоящую перед дорожкой конвейера, и садится на нее в центре сцены, ближе к зрительному залу. Свет гаснет. Освещен желтым лучом. Достает тетрадь из кармана красного комбинезона. А белый луч освещает часть куба, станка, часть узкой дорожки, на которой стоят девственные пивные кружки, и паллету с пятью-шестью открытыми картонными коробками перед дорожкой.

Мыслов

(Склонив голову, пишет в тетради и, не поднимая головы, произносит то, что записывает.)

Работа на подаче. Человек достает кружки без рисунка из коробок на движущуюся резиновую дорожку. Кружки едут гуськом…

Далее каждую кружку забирает железная рука и уносит ее в центр станка, кружка фиксируется механизмами машины, и на нее наносится рисунок.

Кружка с рисунком опускается на еще одну движущуюся дорожку, которая идет к печке. Пока кружка находится на этой дорожке, если она бракованная – другой человек ее отставляет, не бракованные кружки выстраиваются в поперечный ряд перед входом в печь.

И специальная поперечная планка смещает кружки с дорожки на кольчугу.

Все постоянно и быстро движется: и машина, и люди.

Смолкает марш. Лучи гаснут, полный мрак.

Эпизод 6

Евтушенко. Рассказчик. Мыслов, грузчики, упаковщик.

Евтушенко – по центру сцены, перед конвейером, ближе к зрительному залу, в луче света. Вокруг темно.

Евтушенко

(Читает отрывок из своего стихотворения «Москва-Товарная».)

…Студенты – грузчики такие страстные!

Летают в воздухе арбузы страшные,

и с уважением глядит милиция

и на мэитовца и на миитовца.

Но вот светает. Конец разгрузу.

Всем по двадцатке и по арбузу.

В карман двадцатку, и к кассе – в полдень.

Теперь со Скрябиным порядок полный.

Арбузы просто первый сорт –

спасибо Астрахани!

Сидят студенты на перроне,

громко завтракают и поездам,

так и мелькающим над шпалами,

с перрона машут полумесяцами алыми…

Луч гаснет, полный мрак. Пауза.

Сцена освещена. Фоном звучит заводной джаз. На сцене, перед макетом конвейера, ближе к краю сцены, стоят два грузчика в черных футболках и комбинезонах, один упаковщик в синем и Петр в красной футболке и красном комбинезоне. Первый грузчик бросает закрытую картонную коробку Петру. Петр ловит ее и бросает первому. Первый опять – Петру. Петр – второму. Второй – Петру и т.д. В это время упаковщик подбрасывает в воздух бутафорскую пивную кружку без рисунка и ловит ее. Все повторяется, пока говорит рассказчик.

Рассказчик

(Голос Мыслова в записи. Через колонки.)

Приехала фура, битком забитая коробками с кружками. Фуры и раньше приезжали, но разгружать меня первый раз послали, помогали два грузчика – Леонид и Сергей.

Прицеп представляет собой брезент, натянутый на каркас из деревянных досок. Все коробки пыльные, в воздухе картонная пыль. Леонид сказал, что будут картонные сопли, носом же вдыхаешь эту пыль, и действительно – картонные сопли были.

Разгрузка фуры происходит следующим образом: в прицеп с коробками закидывают паллету и на нее составляют коробки. Когда небоскреб построен, его обматывают стретч-пленкой. Водитель погрузчика отвозит поддон с коробками на склад.

Потом один грузчик берет коробку и передает ее другому, этот другой ставит коробку на поддон, как ведра с водой передавали раньше при тушении пожара. Мы кидали и ловили, а не передавали.

Когда прицеп больше чем наполовину пуст, в него можно «закинуть» рохлю и теперь к краю прицепа паллету с коробками перемещать с помощью рохли.

Смолкает джаз. Свет гаснет, полный мрак.

Эпизод 7

Рассказчик. Мыслов, Вася, Егор, Витя, Павел. Высоцкий.

Сцена освещена. На ней по-прежнему находятся раздевалка, мастерская-столовая, складской офис, конвейер, офисная зона.

Рассказчик

(Через колонки.)

После ночной смены Петр проставлялся с первых денег. На двести рублей в гипермаркете купил две бутылки шампанского и коробку шоколадных конфет.

Петр в своей клетчатой красной рубахе, джинсах клеш и с серой сумкой на плече выходит из-за левых кулис, проходит мимо раздевалки, шкафчиков и табуретки, доходит до мастерской-столовой. Там Вася в серой футболке и сером комбинезоне сидит на табуретке за столом. Петр достает из сумки и показывает бутылку шампанского и коробку шоколадных конфет.

Мыслов

Проставу куда можно поставить? Шампанское и конфеты.

Вася

(Удивленно.)

У нас это не принято. Здесь нельзя, могли сумку проверить. Брось, неси домой.

Мыслов

Я думал, каждый будет уходить и по стаканчику выпьет.

Вася

Неси домой.

Рассказчик

(Через колонки.)

Петр оставил конфеты на столе. А потом, когда переодевался, подождал Егора, Витю и Павла, и они пошли в парк, что рядом с «Экраном».

Петр прячет бутылку в сумку. Свет гаснет. Пауза.

Сцена освещена. Фоном слышны звуки большого города. Четверо – у зеленой садовой скамейки, перед конвейером, по центру сцены. На сцене больше никого нет. Петр достает из сумки две бутылки шампанского и ставит их на скамейку. Егор откупоривает бутылки. Петр извлекает из плечевой сумки одноразовые стаканы. Каждому выходит по два стакана с шампанским. Выпивают не спеша. Павел достает пачку сигарет. Трое затягиваются, Петр отказывается (язык жестов).

Мыслов

(Обращается к зрительному залу.)

Мне и так хорошо, на голодный желудок – развезло.

Смолкает шум города. Свет гаснет, полный мрак. Пауза.

Высоцкий – по центру сцены, перед конвейером, ближе к зрительному залу, в луче света. Вокруг темно.

Высоцкий

(Читает отрывок из своего стихотворения «Ой, где был я вчера».)

Ой, где был я вчера – не найду, хоть убей,

Только помню, что стены с обоями.

Помню, Клавка была и подруга при ней,

Целовался на кухне с обоими.

А наутро я встал,

Мне давай сообщать:

Что хозяйку ругал,

Всех хотел застращать,

Будто голым скакал,

Будто песни орал,

А отец,