Читать книгу - "В поисках потерянного рая - Ирина Константиновна Семина"

я, уплетая вкуснейшую ветчину. Иван тоже воздавал должное яствам. Лягушка же хрумкала комаров, изящно сервированных на фарфоровой тарелочке с вензельком.

— Да нет, это нам матушка с батюшкой с царской поварни регулярно посылают, — пояснил Иван-царевич. — У нас тут полболота кормится, и все кухню хвалят.

— Ага, Кикимора давеча мзду с туристов брала, билеты к тебе продавала, — хихикнула лягушка. — Так и говорит: «Царская кухня в корчме „Шалаш у болота“».

— Кого это она опять пощипала? — заинтересовался Иван.

— Ну так Водяной междуболотный туризм развел, с соседних болот знаешь сколько желающих посмотреть на Царевича-на-Болоте рвется? — еще больше завеселилась лягушка. — Неужто не знал?

— А почему вы тут, на болоте живете? Почему не во дворце? — Я просто сгорала от любопытства.

— Да мы ж говорили, у нас сказка такая, особенная, — объяснил Царевич. — По-моему, пора рассказать, да, мое чудо зелененькое?

— Ага, — квакнула пучеглазая Царевна. — А то гостье нашей и впрямь непонятно...

Сказка четвертая

ИВАН-ЦАРЕВИЧ

Посередь Змеиного Болота, на кочке, сидел Иван-царевич и вдумчиво грыз бутерброд с «боярской» ветчиной. Припекало солнце, пищали комары, время от времени чавкала трясина. На краю болота, у опушки леса, стояли два лося — он и она.

— Ну и чего мы перлись через весь лес? Что ты мне показать-то хотел?

— Дык вон, смотри! Иван-царевич, собственной персоной. Может, раз в жизни на царевича и посмотришь вживую. А не в трапезной, с точки зрения бифштекса из лосятины.

— Чего это он сидит? — с недоумением спросила лосиха.

— Лягушку ждет, — объяснил лось.

— А зачем???

— А кто ж его знает. Хочет, стало быть. Вот и ждет.

— И давно он так?

— Давно. С весны. Каждый день, как на боевом дежурстве. Утром садится, на ночь — в шалаш, вон, на опушке построил. Сюда уже весь лес на экскурсии ходит.

— А лягушка-то где?

— А кто ее знает? Ускакала. Недаром ее Лягушкой-Поскакушкой родители назвали.

— Ой, а там вон что за кипеж?

— А-а-а... Это царский кортеж едет. Родители. Ивана. Проведать, стало быть, отпрыска. Давай смываться, пока стрельцы не заметили. Они знаешь какие меткие!

Лось с лосихой ломанулись через бурелом в чащу. А к болоту действительно подъехал царский кортеж. Из кареты, охая, вылез царь и подал руку царице.

— Ва-а-ань! Ванятка! Ну как ты там?

— Сижу, — степенно отозвался Иван-царевич, отряхивая крошки с кафтана.

— Ванечка, сыночек, вылезай оттуда! — запричитала царица. — У нас гусляры новые понаехали, скоморохи...

— Понаехали тут, — проворчал себе под нос царь. — Иван! Кончай это дело. Возвращайся во дворец.

— Не могу, — покачал головой Иван. — Она скоро прискачет, голодная. Мне еще комаров на обед наловить надо.

— Да фиг с ней! Пусть сама ловит. Она к этому сызмальства приучена.

— Пап, ну ты чего? — с легким упреком глянул на него Иван. — Раз она стрелу поймала, так я теперь должон свою карму отработать.

— Ва-а-а-ань! — взмолился отец. — Да какая стрела??? Это ж шутка была! Пошутил я так, Вань!

— Ага, пошутил... Старшой и средний вон на своих женились, и кроме шуток, живут.

— Ну так они же того... На боярской дочке и на купеческой! Пусть не фонтан невесты, но все ж не лягушки...

— Ну и пусть. А у меня вот — лягушка. Царское слово крепкое, не след царевичу его нарушать. Ты ж меня сам уважать перестанешь, папа.

— Ванечка, сыночек! — заплакала царица. — Может, ей отступного дать? Ну там, комарами хоть... А то заморских москитов ей из Амазонии выпишем... Посули ей, а? Может, отпустит?

— Да ну, мам! Какие москиты? Тут и с комарами-то... Ей не напомнишь — так она и поесть забудет. Безбашенная...

— Ах ты, господи, горе-то какое, — зарыдала царица.

— Ладно, сын! Хоть ты и упертый, а уважаю, — сдвинул корону набекрень царь. — Истинный государь, и слово твое царское! В меня, подлец.

— Спасибо, папа, — благодарно кивнул Иван.

— Мы тут с матерью тебе поесть привезли. Икорки там белужьей, капусты квашеной. Хлебца ситного.

— Мы, Ванечка, в шалашике все сложим, как всегда, — хлюпнула носом царица. — Ладно, поехали, отец. А ты, Ванечка, подумай, подумай!

Царь дождался, пока царица отойдет, и, понизив голос, сообщил:

— Я тебе там наливочки бутыль сунул. Вишневая! Знаю, мать не одобряет, но от болотных миазмов очень пользительно! Бывай! На днях еще заглянем.

— Пока, мам, пока, пап, — попрощался Иван-царевич, вглядываясь в бескрайнее болото — не скачет ли его суженая.

Царский кортеж двинулся в обратный путь. Немного погодя, рядом с кочкой с шумом забурлила болотная жижа, и из пучины высунул зеленую одутловатую рожу местный хозяин — Водяной.

— Ну чего, Вань? Привезли?

— Да привезли, привезли!

— Вишневая?

— Вишневая! Ой, не увлекайся ты спиртным, опасно это! Затягивает...

— Чего там «затягивает»??? Дальше болота не утянет, а я и так тут пожизненно... Хронически, можно сказать!

— Ну, смотри сам. Там, в шалашике.

Водяной вылез на берег и пошлепал к шалашику. Вскоре оттуда раздалось долгое бульканье, чавканье, а потом и песня: «Меняя засоса-а-ала опа-а-асная-а-а тряси-и-и-ина...» Потом появился довольный Водяной и потрусил обратно к болоту.

— Эх, Ванька! Хороший ты царевич! Уважаю! Только вот чего ты тут сидишь — ума не приложу? Тебе что, в стольном городе девок мало?

— Девок-то много. Лягушек мало, — отмахнулся Иван-царевич.

— А на фига она тебе, наша-то? маленькая... зелененькая... Пучеглазенькая... Ни вида, ни величия.

— Стрелу она поймала. Ничего не попишешь! Судьба.

— Эх, злодейка же эта судьба! Какие шутки шутит! Такой красавчик, прямо кровь с молоком! А вот сидишь на кочке, ждешь лягушку... И чего ты в ней нашел?

— А не знаю. Потешная она. Прыгает, квакает. Комаров смешно ловит — все время промахивается. Еще смеется забавно — рот до ушей, все зубы наружу. Я как на нее посмотрю — так сразу хорошее настроение.

— Ну так на боярышень бы смотрел!

— Да ну их! Надоели. Они все пыжатся чего-то, перед друг другом выпендриваются, меж собой толкуют только про женихов, наряды да бусики яхонтовые. И обижаются много. Скучно мне с ними. Я уж тут, на кочке.