Читать книгу - "А также их родители - Тинатин Мжаванадзе"

– Все сидишь? – Голос кормильца заставил меня подскочить на стуле. Браво, рагацци! Муж – это последняя надежда эмансипированной женщины. Напевая Триумфальный марш из «Аиды», иду составить компанию одинокому сердитому супругу. Будем репетировать мизансцену Ингрид Бергман и Хэмфри Богарта в «Касабланке». И никто не смеет ко мне придраться, ибо мир в семье дороже любой Нобелевской премии.

Лето! Оно падает на нас стремительно, как орел на цыпленка, и испепеляющая жара исключает любые шансы на плодотворную работу. Нет, с компом надо попрощаться, это однозначно, но английский надо взять с собой на отдых. Мозги вертят пальцем у виска – учить глаголы на пляже? Когда твои каскадеры будут кувыркаться в волнах? А вот посмотрим.

Жара, жара и еще раз жара, море утром, море вечером, в промежутках надо спасать несчастных кроликов и котят, попавших в цепкие руки юного натуралиста Мишки, чинить Сандрикин велосипед, вытаскивать орущего Мишку из колючих зарослей, заставлять обоих съесть хоть по две ложки супа и только потом по два мороженых, снова утешать орущего Мишку – на этот раз его укусила пчела в пальчик, потом разнимать маму с папой, которые никак не могут согласовать свои аграрные приоритеты (мама сажает павловнии, а папа их выкорчевывает), потом громко послать всех подальше и самой трупом лечь в гамак.

Английский лежит на тумбочке и нагло подмигивает. Ах, так? Ну и отправляйся обратно в чемодан, падла. Мозги празднуют победу.

Подумаешь, радуются оне! Чему радуетесь-то? Над кем смеетесь – над собой смеетесь! Вот когда осень наступит – жара схлынет, все вернется в привычный трудовой ритм, я сяду у монитора, и в моей отдохнувшей голове созреют, как ананасы в оранжерее, гениальные идеи, революционные… Вот бы мне сапоги купить революционные. И штаны какие-нибудь модные, пока я по новой не раздобрела. Сандрика на плавание, Мишку на керамику, всем репетиторов, мне делать ремонт в подвале – когда писать-то. Может, взять у мамы одного котенка? По крайней мере, я знаю его родителей, и будет у нас домашний питомец, хоть какой-нибудь.

Осень. Вот и осень наступила, черт бы ее побрал.

Пока я готовилась к большой карьере, меня развлекал Интернет. Я писала там всякую чушь и иногда рассказывала про обед, который приготовился накануне.

Когда пришло три предложения написать книгу, я удивилась, но книги написала. И внезапно оказалось, что это и есть мой удел: писать про еду и получать за это деньги.

До сих пор не верю, что человечество относится к этому всерьез. Но каждый раз, перебирая вакансии на сайте, я вспоминаю годы, проведенные в офисе, и с тоской понимаю, что лучше быть каким-то непонятным приличным людям кулинарным автором, чем каждый день просиживать штаны в тоске, думая о детях.

Архивы: мечты о детях

Я не буду, не буду, не буду рассказывать вам про мечту. В этом городе душистые деревья, и тени ложатся, как золотая парча, дожди бывают только ночью, а наутро неизменное солнце добротно осмотрит улицы, где мало машин, много водоемов, никто не тонет, не плачет, не ссорится.

С одной стороны у города море, порт и корабли, с другой – темно-зеленые мшистые горы, и стоит мой дом, глядя большими окнами на синие дали.

Вокруг дома – зеленый двор, а внутри – множество детей. И девочки, и мальчики, и все мои, красоты необыкновенной, мягкого нрава, забавные, лопочут, а я прохожу в белых нарядах – по пути к самолету в Африку. Дети машут руками, я обещаю привезти новорожденного леопарда.

Уклад у нас самый аристократический – за каждым днем недели закреплена какая-нибудь европейская страна: вот прилечу я из Кении, будет у нас английский, во вторник – французский, в среду – испанский, в четверг – немецкий. Весь дом говорит на положенном в этот день языке, за обедом подают тематическую паэлью или сосиску с кислой капустой, после обеда в библиотеке рассматриваем Гойю или читаем сказки Гофмана.

Где-то на заднем плане маячит любезный супруг и отец детей, похожий на Диего Веласкеса с дворцового автопортрета, он облачен в бархатный темный костюм, молчалив и неподвижен, и вдвоем мы составляем красивую пару на семейных обедах.

А потом дети все разом выросли, стали знаменитостями и нарожали своих детей.

Сейчас у меня тоже есть мечты – буквально пара-тройка штук. Мечтаю о детях-книголюбах, о домашнем животном и о Нобелевской премии. Но самая главная и основная мечта – чтобы дети были здоровы, потому что, если они болеют, какие еще карьерные планы можно строить?

Медицина в жизни матери

Перед уходом в школу Сандрик задумчиво сказал по-русски, глядя в зеркало:

– Ты не можешь высморкаться раз и навсегда.

Потрясающее по художественной силе философское заключение.

Небезынтересно, что на данный момент у него абсолютно сухой нос.

Одна бабушка на детской площадке когда-то поделилась простой истиной:

– Дети делятся на тех, у которых болит верх, и тех, у которых низ: то есть либо ангина, либо понос. Вот когда оба вместе – можно пугаться и бежать к доктору.

Мои дети распределили болячки словно по-писаному: Сандро болел сверху, а Мишка снизу. Пугалась я в обоих случаях все равно до обморока.

Постоянно удивляюсь таланту детей устраивать из своих недомоганий грандиозные шоу с фейерверками.

Сандрик и гланды

– Опять ангина, – заключила Наиле, вытаскивая шпатель из Сандрикиного рта. – Без антибиотиков не обойдется.

Сандрик, терпеливый, как ветеран войны, сидел на краю кровати, блестя японскими глазками.

– Измерим температуру, потом подумаем, что делать, – распорядилась домашний доктор Наиле и вышла из комнаты.

– Сейчас возьмем градусник, – засюсюкала я, хотя ребенок не проявлял никакого беспокойства. – Да, моя птичка?

Птичка сидела безмятежно, сложив ручки на коленях.

– Парацетамол вкусный, – сказал он вдруг быстро-быстро. – А кетотифен маленький.

– Ничего себе, – удивилась я и отвернулась за термометром. Какой у меня умненький ребенок! Ничего страшного, сейчас собьем жар, он поест бульону, потом я ему почитаю книжки и… Повернувшись обратно к птенчику, я увидела, что он сидит в прежней позе и так же лихорадочно блестит глазками, но при этом – весь залит кровью.

Комната мягко качнулась, я поморгала, чтобы согнать видение, но Сандрик продолжал смирно сидеть, весь в красных потеках, как из фильма ужасов про страшных детей, и страстно захотелось со свистом улететь в обморок, а оно тут пока само рассосется. От удара виском об дверной косяк меня удержал только крепко сжимаемый в руке градусник – ужасно