Читать книгу - "Война и мир. Том 3-4 - Лев Толстой"

После казни Пьера отделили от других подсудимых и оставилиодного в небольшой, разоренной и загаженной церкви.

Перед вечером караульный унтер-офицер с двумя солдатамивошел в церковь и объявил Пьеру, что он прощен и поступает теперь в баракивоеннопленных. Не понимая того, что ему говорили, Пьер встал и пошел ссолдатами. Его привели к построенным вверху поля из обгорелых досок, бревен итесу балаганам и ввели в один из них. В темноте человек двадцать различныхлюдей окружили Пьера. Пьер смотрел на них, не понимая, кто такие эти люди,зачем они и чего хотят от него. Он слышал слова, которые ему говорили, но неделал из них никакого вывода и приложения: не понимал их значения. Он самотвечал на то, что у него спрашивали, но не соображал того, кто слушает его икак поймут его ответы. Он смотрел на лица и фигуры, и все они казались емуодинаково бессмысленны.

С той минуты, как Пьер увидал это страшное убийство,совершенное людьми, не хотевшими этого делать, в душе его как будто вдругвыдернута была та пружина, на которой все держалось и представлялось живым, ивсе завалилось в кучу бессмысленного сора. В нем, хотя он и не отдавал себеотчета, уничтожилась вера и в благоустройство мира, и в человеческую, и в своюдушу, и в бога. Это состояние было испытываемо Пьером прежде, но никогда стакою силой, как теперь. Прежде, когда на Пьера находили такого рода сомнения,— сомнения эти имели источником собственную вину. И в самой глубине души Пьертогда чувствовал, что от того отчаяния и тех сомнений было спасение в самомсебе. Но теперь он чувствовал, что не его вина была причиной того, что мирзавалился в его глазах и остались одни бессмысленные развалины. Он чувствовал,что возвратиться к вере в жизнь — не в его власти.

Вокруг него в темноте стояли люди: верно, что-то их оченьзанимало в нем. Ему рассказывали что-то, расспрашивали о чем-то, потом повеликуда-то, и он, наконец, очутился в углу балагана рядом с какими-то людьми,переговаривавшимися с разных сторон, смеявшимися.

— И вот, братцы мои… тот самый принц, который (с особеннымударением на слове который)… — говорил чей-то голос в противуположном углубалагана.

Молча и неподвижно сидя у стены на соломе, Пьер то открывал,то закрывал глаза. Но только что он закрывал глаза, он видел пред собой то жестрашное, в особенности страшное своей простотой, лицо фабричного и еще болеестрашные своим беспокойством лица невольных убийц. И он опять открывал глаза ибессмысленно смотрел в темноте вокруг себя.

Рядом с ним сидел, согнувшись, какой-то маленький человек,присутствие которого Пьер заметил сначала по крепкому запаху пота, которыйотделялся от него при всяком его движении. Человек этот что-то делал в темнотес своими ногами, и, несмотря на то, что Пьер не видал его лица, он чувствовал,что человек этот беспрестанно взглядывал на него. Присмотревшись в темноте,Пьер понял, что человек этот разувался. И то, каким образом он это делал,заинтересовало Пьера.

Размотав бечевки, которыми была завязана одна нога, онаккуратно свернул бечевки и тотчас принялся за другую ногу, взглядывая наПьера. Пока одна рука вешала бечевку, другая уже принималась разматывать другуюногу. Таким образом аккуратно, круглыми, спорыми, без замедления следовавшимиодно за другим движеньями, разувшись, человек развесил свою обувь на колышки,вбитые у него над головами, достал ножик, обрезал что-то, сложил ножик, положилпод изголовье и, получше усевшись, обнял свои поднятые колени обеими руками ипрямо уставился на Пьера. Пьеру чувствовалось что-то приятное, успокоительное икруглое в этих спорых движениях, в этом благоустроенном в углу его хозяйстве, взапахе даже этого человека, и он, не спуская глаз, смотрел на него.

— А много вы нужды увидали, барин? А? — сказал вдругмаленький человек. И такое выражение ласки и простоты было в певучем голосечеловека, что Пьер хотел отвечать, но у него задрожала челюсть, и онпочувствовал слезы. Маленький человек в ту же секунду, не давая Пьеру временивыказать свое смущение, заговорил тем же приятным голосом.