Читать книгу - "Седой Кавказ - Канта Хамзатович Ибрагимов"

Долгая пауза. Самбиев неоднократно глотает кофе, глядя в упор строго спрашивает:

– Может, зашьем?

– Скотина! Сволочь! Мерзавец! – громыхает падающий стул, в Самбиева летит кружка, все звенит. Он без носков, с туфлями в руках выскакивает в подъезд, бежит вниз по лестнице, в ушах свист ветра, перехлестный чеченско-русский мат вдогонку…

У входа в гостиницу встретился с Сергеем.

– Самбиев, ты где пропадаешь? Борис Маркович тебя обыскал-ся!

Вскоре в номер явился сам Баскин: бледный, нервный, задер-ганный. В другое время Арзо что-нибудь заподозрил бы, но не сей-час. Ныне он мечтал бежать из Москвы, бежать от Букаевой, бежать от самого себя. И ему надо было хоть немного денег, хотя бы на би-лет до Грозного.

А Баскин все ходил по маленькому номеру, мучил нервные пальцы ужимками, нес всякую ерунду о ранней весне и тяжелой ра-боте. Потом без перехода раскрыл дипломат, кинул на стол десять красненьких пачек.

– Десять тысяч… Твои, – процедил он, и чуть погодя добавил. – Вот только для формальности распишись здесь. Это ведомость… И еще здесь, – он подсунул чистый лист. – Это на всякий случай.

До этого мечтавший попросить в долг сто рублей на дорогу, Самбиев не задумываясь все подписал, даже предложил – «может, еще где?»

После этого будто бы скинули груз с плеч – оба заулыбались. Баскин рассказал пару новых столичных анекдотов. Самбиев облег-ченно вздохнул.

– Можно я поеду домой? – взмолился он.

– Конечно, конечно, – не возражал Баскин. – Сергей отвезет те-бя в аэропорт, – и уже прощаясь. – Ты Самбиев – просто молодец! Импонируешь ты мне здорово! Только впредь будь осторожен с мос-ковскими шлюхами – до греха довести могут. Это мой дружеский со-вет, как молодому! Ну, давай! Прохору привет! Я вам позвоню. И смотри – никому ни слова об этих деньгах, даже Цыбулько.

* * *

На Кавказе весна буйная, стремительная, красочная. Зацвели грозненские парки, зазеленели широкие улицы, птичьим хором на-полнились скверы. Дни стали длинные, теплые, солнечные. В воздухе витал насыщенный аромат цветения, молодого возрождения. Заворо-женные весной горожане по вечерам гуляли по проспекту Революции от старого фонтана на набережной Сунжи до новых музыкальных фонтанов у драматического театра и шли обратно под сводами могу-чих кленов по параллельному проспекту Победы.

Жизнь благоухала!

По возвращении из Москвы Арзо до ужаса боялся встретиться с кем-либо из Букаевых, особенно страшился матери Марины – Мархи. Поэтому, избегая случайного столкновения, как можно раньше ухо-дил от Россошанских и как можно позже возвращался.

Так прошло два-три дня, и не видя никаких признаков для бес-покойства, поддавшись всеобщему весеннему ликованию, он зажил размеренной жизнью молодого обеспеченного мужчины.

Крупная сумма хранилась у матери в Ники-Хита. Арзо сидя в безделье целыми днями на работе, думал сберечь этот аванс до полу-чения основного гонорара и, когда вся сумма будет на руках, присту-пить к проекту переустройства всего уклада своей жизни.

На работе все вернулось в прежнюю колею. После тяжких зада-ний работницы с удовольствием занимались чистописанием. Пасько, не зная чем их загрузить, не имея нового активного задания, впал в депрессию, загрустил. По его утреннему виду можно было понять, что накануне он изрядно выпивал. Степень синевы мешков под гла-зами служила барометром потребления и если доходила до иссиня-фиолетового, то женщины знали: Пасько еще в «отходняке» и могли до обеда болтать, шутить, даже звонить куда угодно. В обед Пасько плотно ел в привилегированном зале министерской столовой и обре-тал прежнюю бдительность, строгость и суровость.

Все это теперь Самбиева не касалось. Хотя он и остался в прежней должности, статус его кардинально изменился, и об этом знали не только в аппарате уполномоченного, но и во всей админист-рации Кабинета Министров. За счет чего произошла такая трансфор-мация, никто из посторонних понять не мог, поэтому на него смотре-ли с удивлением, даже с завистью и восхищением. В кулуарах уже поговаривали о каких-то могущественных связях в Москве, приобре-тенных посредством Россошанских через сватов Дмитрия; другие, что удачно «спелся» и спился с самим уполномоченным, и наконец, самые смелые и дальновидные утверждали, что известны любовные шашни Арзо и Марины, и поэтому Первый Заместитель Председате-ля правительства Букаев, пытаясь выдать замуж великовозрастную дочь с подмоченной репутацией вечной москвички и скандалом, стрижкой налысо, всеми способами ублажает служебное положение потенциального зятя. Вся эта разноголосица исходит в основном из уст конкурентов-завистников. А есть четко вырисовывающееся об-щее мнение – Самбиев далеко не дурак, а скорее умен, грамотен, пре-красный оратор, владеет ситуацией, несмотря на возраст, уже имеет неплохой производственный опыт и главное – смел, даже дерзок.

Однако теперь, все эти служебные коллизии мало волновали Самбиева Арзо. Единственной печалью он считал отношения с Бу-каевой. И когда прошли первые три дня без никаких претензий, а по-том еще три, он почти полностью успокоился, посчитал, что Марина не такая уж и дура. И должна понимать – узы брака меж ними невоз-можны хотя бы потому, что она старше него. Если она станет шанта-жировать его, будет требовать жениться, он в качестве контраргумен-та выставит условие, что его жена – чеченка-горянка должна будет жить в родовом селе, как выражается сама Букаева, в горном захолу-стье, и о никаких аспирантурах, даже работах, тем более в Москве, и речи быть не может. Жена Арзо должна будет жить вместе с его оди-нокой матерью в Ники-Хита. Для высокообразованного юриста в ма-леньком селе места работы нет и выйдя замуж за Самбиева, придется ей позабыть о Москве, о своем дипломе и Большом театре, а лезть с ведерком в руках рано утром и вечерком под брюшко огромных буй-волиц.

Эти выдумки смешили Арзо, и он окончательно уверовал, что с Букаевой он полюбовно расстанется, в крайнем случае, станется не-большой скандал, неприятная перепалка, в которых никак не может быть заинтересована респектабельная семья важного чиновника.

Не совсем, но значительно успокоившись, Арзо стал жить сме-лее; по крайней мере, он перестал оглядываться, выглядывать из-за угла, боясь встретиться с Мархой, словом, задышал свободнее. И тут как раз напоролся на мать Марины – рано утром, когда возвращался с игры в футбол на стадионе «Динамо». Улица была пустынной, бе-жать некуда и бессмысленно, все аргументы Арзо куда-то вмиг уле-тели, и он стал просто растлителем дочери, недостойным соседом. Однако все это внутри него, и он еще надеется, что пронесется позор мимо. От явного смущения и стыда он умерил шаг, лицом горел, ис-подлобья, как попавшийся карманник, поглядывал на упитанную Марху и тут заметил, что она ему радушно улыбается. На его сдер-жанное приветствие женщина как никогда