Читать книгу - "Илиада - Гомер"

Долго ли будете вы снаряжать мне повозку? Скорее

Всё уложите в нее, чтоб могли мы немедленно ехать!»

Так говорил он. Они, испугавшись отцовского крика,

Вывезли быстро повозку для мулов, — на прочных колесах,

Новую, дивной работы, и кузов на ней укрепили.

Сняли с гвоздя и ярмо для мулов, — из крепкого бука,

С шляпкой в средине, с концов же — с загнутыми кверху крюками.

Вынесли вместе с ярмом и ремень для запряжки, длиною

В девять локтей; ярмо приспособили к гладкому дышлу

В самом конце, впереди; кольцо за крюк зацепили,

Трижды шляпку ярма обмотали, потом по порядку

Дышло ремнем обвязали, конец под ремень же подсунув;

Из кладовой гладкостенной носить и укладывать стали

В кузов подарки — за голову Гектора выкуп несчетный.

Мулов потом упряжных заложили могучекопытных,

Некогда в дар от мисийцев полученных славным Приамом.

А для Приама коней подвели под ярмо: для себя их

Тщательно выкормил царь в красиво отесанных яслях.

В доме высоком они за запряжкою оба следили, —

Царь и глашатай, в уме своем планы разумные строя.

Близко к ним подошла с опечаленным сердцем Гекуба;

Чашу в правой руке держала она золотую

С сладким вином, чтоб пошли они в путь, совершив возлиянье.

Пред колесницею стала, царя назвала и сказала:

«На, возлияние сделай родителю Зевсу, молися,

Чтоб от врагов ты домой воротился, уж раз тебя дух твой,

Как я ни против того, итти к кораблям побуждает.

Но помолись перед тем облаков собирателю черных

Зевсу, который на землю троянскую с Иды взирает.

Птицу проси, быстролетного вестника, силой своею

Первую в птицах, которую сам он всех более любит.

С правой проси стороны, чтоб, ее увидавши глазами,

С верой отправился ты к кораблям быстроконных данайцев.

Если ж Кронион широко гремящий тебе не захочет

Дать посланца своего, всем я сердцем тебя убеждаю

В стан не ходить к аргивянам, хотя бы и очень желал ты».

Сходный с богом Приам сказал, отвечая Гекубе:

«Этот наказ твой, жена, я с большою охотой исполню.

Руки полезно к Зевесу вздевать, чтобы нас пожалел он».

Так ей ответил старик и ключнице дал приказанье

Руки полить ему чистой водою. Служанка явилась,

Таз умывальный держа и с водою кувшин. И как только

Вымыл руки Приам, он кубок принял от супруги,

Стал посредине двора, возлиянье свершил и молился,

В небо широкое глядя, и громкое слово промолвил:

«Зевс, наш родитель, на Иде царящий, преславный, великий!

Дай мне к Пелиду угодным прийти, возбуждающим жалость.

Птицу пошли, быстролетного вестника, силой своею

Первую в птицах, которую сам ты всех более любишь.

С правой пошли стороны, чтоб, ее увидавши глазами,

С верой отправился я к кораблям быстроконных данайцев!»

Так говорил он, молясь. Услыхал его Зевс промыслитель.

Был им послан орел, безобманная самая птица,

Хищник темноперистый; еще он «пятнистым» зовется.

Тех же размеров, которых в покое высоком бывает

Дверь у богатого мужа, снабженная прочным затвором, —

Каждое было крыло таких же размеров. Пронесся

Справа над Троей орел. Они, как увидели это,

В радость пришли, и у всех в груди взвеселилося сердце.

Быстро старец Приам на блестящую стал колесницу,

Портиком гулким погнал через ворота коней быстроногих;

Мулы пошли впереди под повозкой четыреколесной;

Ими разумный Идей управлял, позади же за ними —

Кони, которых Приам престарелый, бичом подгоняя,

Быстро погнал через город. Друзья провожали Приама,

Сильно печалясь о нем, как будто бы на смерть он ехал.

После того, как спустились из города вниз на равнину,

Царские все сыновья и зятья воротились обратно

В Трою родную. Но сами они не укрылись от Зевса.

В поле он их увидал и исполнился жалости к старцу.

К милому сыну Гермесу с такой обратился он речью:

«Более прочих, Гермес, ты привык и всех более любишь

Смертному спутником быть и внимать, кому пожелаешь.

Встань и иди, и Приама к судам мореходным ахейцев

Так проводи, чтоб никто не увидел, никто не заметил

Из остальных аргивян, пока не придет к Ахиллесу».

Так он сказал, и вожатый послушался Аргоубийца.

Тотчас к ногам он своим привязал золотые подошвы

Амвросиальные, всюду его с дуновением ветра

И над землей беспредельной носившие, и над водою.

Жезл захватил, которым глаза усыпляет он смертных,

Если захочет, других же, заснувших, от сна пробуждает.

Аргоубийца могучий с жезлом тем с Олимпа понесся,

Вмиг Геллеспонта достиг и широкой троянской равнины

И зашагал по земле, царевича образ принявши

С первым пушком на губах, — прелестнейший в юности возраст!

Оба же те миновали могилу высокую Ила.

Мулов они и коней удержали у берега речки,

Чтоб попоить их. Уж сумрак вечерний на землю спустился.

Близко вдруг перед собою Гермеса увидев, глашатай

Тотчас заметил его, обратился к Приаму и молвил:

«Остерегись, Дарданид! Осторожности требует дело:

Мужа я вижу; мне кажется, он уничтожить нас хочет!

Прочь унесемся скорей на конях иль, к нему подошедши,

Мужу обнимем колени и будем молить о пощаде!»

Так говорил он. Смутился старик, испугался ужасно.

Дыбом волосы встали на сгорбленном старческом теле.

Оцепеневши стоял он. К нему подошел Благодавец,

За руку взял старика, и спрашивать начал, и молвил:

«Ты куда это гонишь, отец, этих коней и мулов с повозкой

Чрез амвросийную ночь, когда все покоятся люди?

И неужель не боишься ты дышащих силой ахейцев,

Так находящихся близко, такой к вам горящих враждою?

Если б тебя кто увидел, как быстрою темною ночью

Столько везешь ты сокровищ, то что б ты почувствовал в сердце?

Сам ты не молод, и старец такой же тебя провожает.

Как же вы справитесь с первым, кто вас пожелает обидеть?

Я же тебе ничего не сделаю злого, охотно

И от других защищу: на отца моего ты походишь».

Старец Приам боговидный на это ответил Гермесу:

«Все так и есть, дитя мое милое, как говоришь ты!