Читать книгу - "Разум и чувства и гады морские - Бен Уинтерс"

— Да, — подтвердила Элинор, — у нее романтичный взгляд на жизнь.

— Вернее, как я понимаю, она считает подобное невозможным.

— Думаю, да.

— Ну что ж, некоторые и в морских ведьм не верят. Или в то, что они могут наложить проклятие. Ан нет, ведьмы существуют. И еще как могут, — с горечью бросил полковник.

— Полагаю, через несколько лет здравый смысл и более близкое знакомство со светом переменят ее взгляды, — ответила Элинор, вежливо пропустив мимо ушей тягостное замечание Брендона о его достойном всяческого сожаления недуге. — И тогда они станут понятны не только ей самой, но и всем остальным.

— Вполне возможно, — согласился он, — и все же в заблуждениях юного ума есть особое очарование, и жаль наблюдать, когда им на смену приходят общепринятые истины.

Он с влажным всхлипом вздохнул через подводный лес, которым заросла нижняя половина его лица. Пока он молчал, Элинор вгляделась в море и с содроганием заметила, что туман сегодня стоял особенно густой и зловещий; потом она обнаружила, что носком туфли бессознательно рисует тот самый пятиконечный символ, который не шел у нее из головы в тот день, когда на Марианну напал гигантский осьминог. Она собралась было поделиться этим с Брендоном, но тот опять заговорил:

— Признает ли ваша сестра хоть какие-то смягчающие обстоятельства в своем отрицании повторных привязанностей? Или они равно преступны для всех? Должны ли те, кто разочаровался в своем опрометчивом выборе, будь то по велению рока или из-за непостоянства предмета чувств, до конца жизни оставаться безразличны?

— Право, я не знакома с ее убеждениями в таких деталях. Знаю только, что на моей памяти она ни разу не признала хотя бы один случай второй привязанности простительным.

— Долго такие убеждения не продержатся, — сказал он, и его щупальца встали торчком, что неизменно свидетельствовало о живейшем интересе к предмету разговора. — Нет-нет, не желайте этого; ведь когда юношеские фантазии бывают вынуждены посторониться, на их место нередко приходят идеи слишком распространенные и слишком опасные! Поверьте, я сужу по опыту.

Элинор, хоть и увлеченная его откровениями, с тревогой заметила, что волны несутся к берегу со скоростью, совершенно неуместной в такой поздний час; вооруженные слуги встали на изготовку и вгляделись в море с удвоенным вниманием. Прочие гости, чья бдительность изрядно притупилась под влиянием пунша сэра Джона, продолжали танцы.

— Я был когда-то знаком с девушкой, характером и суждениями очень похожей на вашу сестру, — продолжал Брендон, погрузившийся в воспоминания, — которая думала и считала точь-в-точь как она, и из-за вынужденных перемен… из-за череды неудачных обстоятельств…

— Что это такое?! — закричал сэр Джон и бросился с пляжа, где продолжалось угощение «Черным Дьяволом», к черте прибоя, о которую бились яростные волны. Удивленная и испуганная Элинор инстинктивно прижалась с Брендону и так же быстро отпрянула, стряхнув с плеча щупальца.

— Сэр Джон! — закричал полковник. — Что стряслось?

Теперь уже все гости насторожились; их охватил сильный испуг, причем небеспочвенный. Одна особенно высокая волна захлестнула берег, и они оказались по колено в воде, из которой плавно поднялась медуза в два раза крупнее самого тучного из присутствовавших джентльменов и с заунывным воем поползла к ним. Слуг охватила паника; дрожащая от страха Элинор со своего места у костра видела, как один упал на колени, а еще один со всех ног помчался в глубь острова. Только сэру Джону хватило решимости и силы духа встретить надвигающуюся опасность лицом к лицу; преклонных лет как не бывало, он одним прыжком подскочил к костру, выхватил из него пылающую ветвь и, подобающим образом вооруженный, бросился к берегу.

Издававшая нечленораздельные звуки тварь тем временем двигалась быстрее, чем следовало ожидать от существа, лишенного как ног, так и любых других органов передвижения; право же, «противоестественная» было бы самым снисходительным эпитетом, который могла бы присвоить себе эта огромная сифонофора. Сэр Джон не сумел ее нагнать; в три мощных склизких броска она преодолела пляж и всей тушей упала на несчастную гостью по имени Марисса Беллуэзер.

Потрясенные, все в ужасе смотрели, как зыбкая медуза одеялом обернулась вокруг мисс Беллуэзер и тут же ее переварила; желудочная кислота растворила несчастную с тошнотворным шипением, за которым последовал жуткий звук, более всего напоминающий дьявольскую отрыжку. Затем, так же быстро, как появилась, медуза исчезла в волнах; от мисс Беллуэзер остались лишь кучка полурастворившихся костей, клок волос и корсет из китового уса.

Элинор повернулась к Брендону, но обнаружила, что тот поспешил к Марианне. Тогда она подошла к сэру Джону. Сжимая в руках свой импровизированный факел, он склонился над останками бедняжки и внимательно изучил улики и место происшествия через монокль, который достал из потайного кармана фрака. Однако его внимание привлекли не кости и не волосы несчастной жертвы, а небольшая лужица сине-зеленой слизи, поблескивавшая в лунном свете в нескольких шагах от них.

— Что это, сэр Джон? — поинтересовалась Элинор. — Какая-нибудь ядовитая слюна, которая сочилась из зловредного кишечнополостного, пока оно убивало бедную Мариссу?

— Хуже, — вздохнул он и покачал убеленной сединами головой. — Гораздо хуже. Если мои подозрения верны, то Морской Клык… ужасный Морской Клык…

— Простите, — перебила Элинор, оправляя юбки. — О чем вы говорите?

— Ни о чем, дорогая, — ответил сэр Джон. — Ни о чем. Выпейте лучше пунша.