Читать книгу - "Современная новелла Китая - Ван Мэн"

Как только была выдвинута идея о «третьем эшелоне», Юэ Тофу моментально перебрал в памяти всех между тридцатью пятью и сорока пятью. Он досконально выяснил не только политическое лицо каждого, стаж, профессиональный уровень, организаторские способности, влиятельные связи, но и все поощрения и взыскания, узнал, не имел ли кто среди родственников «репрессированных», «замешанных» и «подвергнутых». Конечно, в быстроте и точности этой проверки начальнику технического отдела Юэ Тофу было не угнаться за завкадрами Сунь Сюэ — у того уровень, конечно, повыше. Ну, выше так выше. В конце концов, он работал в условиях, где сам черт ногу сломит. Своей жене, Минь Хуэйфэнь, он даже краешка своих рассуждений не приоткрыл. Нагляделся за все эти политические кампании, как многие гибли только из-за своего языка. Как говаривали древние: беда грядет изо рта!

Прикидывал он и так и эдак. У одних и профессиональный уровень есть и организаторские способности, но, увы, они беспартийные. У партийных либо способности подкачали, либо репутация какая-то неопределенная. А он в работе хоть и не достиг вершин, как некоторые, зато кончил престижный институт. Партстаж у него по сравнению с товарищами из первого эшелона вроде бы невелик, но как-никак двадцать шесть лет и семь месяцев. В политике, можно считать, прошел огонь и воду, чего только не пережил: «борьбу за исправление стиля» и «борьбу с правыми», «большой скачок», «борьбу с правым уклоном» и «великую культурную революцию», а порочащих материалов на него не нашли, да и у руководимого им технического отдела серьезных проколов не наблюдалось…

— Понимаешь, старина Юэ, люди очень одобряют выдвижение Цай Дэпэя, так что, думаю, у него есть шанс. Только знаешь — мешает одна закавыка, как бы об нее не споткнулся: ведь его оргвопрос до сих пор не решен!

Вот именно! Даже Малыш сообразил!

Вдо-ох! Выдох!

Только что сбивчивые шаги и неровное дыхание Юэ Тофу обрели прежний ровный ритм.

Вдо-ох! Выдох!

Вот где его уязвимое место! Сколько ни клейми тех, кто «вступает в партию ради карьеры», все равно никто не допустит назначения «беспартийного» на руководящую должность. Ну конечно, кроме лиц исключительных, олицетворяющих собой политику партии. Да и как тогда быть с директивой относительно «находящихся в партии свыше семнадцати лет»?

Да, таков неписаный закон. К счастью, есть какие-то границы, а то творилось бы просто черт знает что. При этой мысли Юэ Тофу почувствовал, как сердце его разжалось. Настала его очередь смотреть, как другой «барахтается у берега».

— Такие вещи, Малыш, решаются парторганизацией, — заметил он веско.

Малыш бросил на него испытующий взгляд, словно прикидывая, правда это или бюрократическая отговорка. Ведь тут как на «свободном рынке» — сколько ни вглядывайся в безмен лоточника, взвешивающего овощи, он все равно тебя надует! Однако ему показалось, что Юэ Тофу ответил просто так, наобум, и он продолжал с прежней доверчивостью:

— Помог бы ему! А? Он ведь из вашей парторганизации — подними его дело. Через три месяца ему исполнится сорок шесть, и он вылетит из «третьего эшелона». Мы же все однокашники, ты в институте был у нас секретарем партячейки — войди в его положение! Он еще в институте, лет двадцать пять назад, подавал заявление!

Даже Малыш предвидит этот ход! Юэ Тофу на мгновение пришел в замешательство. Малыш следил за ним пристальным взглядом, его локти замелькали перед грудью еще быстрее — он старался не отстать от Юэ Тофу. Ноги Малыша шлепали по земле вразнобой, пот со лба и висков стекал на щеки, вечно имевшие какой-то зеленоватый капустный оттенок.

Просто поразительно, ему-то какое дело? Чего он суется? Но попал в самую точку — все, по-видимому, решится в течение ближайших трех месяцев…

— Именно потому, что мы однокашники, мне и не хотелось говорить. Но теперь позволь все высказать напрямик: от своих прежних недостатков ты так и не избавился. О делах надо рассуждать принципиально, во главу угла ставить политику — при чем тут эмоции? В партийном уставе как сказано? Мы вступаем в партию во имя коммунистических идеалов, а не ради личных выгод и привилегий!

Свою тираду Юэ Тофу произнес очень сердечно. Глаза его отрешенно и даже с некоторой грустью глядели вперед на извивавшуюся вдоль озера тропу, которую еще предстояло преодолеть, и он позволял себе моргнуть лишь тогда, когда капелька пота падала ему с бровей на глаза.

Малышу нечего было возразить. Оставалось лишь, опустив голову, с колотящимся сердцем следить за тем, как меряют грязную тропинку его ноги, и слушать их сбивчивый, нестройный топот. Рядом с Юэ Тофу, четко печатающим шаги, даже в самой его манере бежать было что-то от либерализма и беспринципности. Зато державшийся обок с ним Юэ Тофу бежал совершенно невозмутимо. Он был так уверен в себе, как будто знал, что на финише его ждет большая белая пампушка!

— Пойми меня правильно, — словно бы извиняясь, добавил Юэ Тофу, — я никогда с самых студенческих времен не потакал корысти!

И верно, Малыш вспомнил, как все пять лет в институте Юэ Тофу оказывал помощь товарищам, ведя с каждым наставительные беседы. Не пять дней или месяцев, а целых пять лет Юэ Тофу бескорыстно жертвовал своим блестящим профессиональным будущим ради других. Он был ближайшим и нелицеприятным другом каждого, они поверяли ему сердечные тайны, признавались, кому из сокурсниц писали любовные записки. И все же никто из группы в партию принят не был — до самого выпуска, — и они ощущали неловкость перед Юэ Тофу, отдавшим им столько душевных сил.

Вспомнив прошлое, Малыш приуныл и пал духом. Да, прав Юэ Тофу: он все такой же, и сам Юэ Тофу тоже прежний. Никто не переменился.

Хочешь не хочешь, а Юэ Тофу приходилось вставать с дивана. Минь Хуэйфэнь то и дело поглядывала на него краешком глаза. Вот-вот начнет приставать: «Что с тобой?», «Что-нибудь болит?», «Десять минут восьмого, а ты еще не умывался, не чистил зубы, не завтракал?!»

С точки зрения Юэ Тофу, между домом и работой разница не велика — если рядом есть кто-то второй, расслабиться уже невозможно.

Ишь, вырядилась! Напялила коричневую нейлоновую юбку с люрексом — талия стянута, подол заужен, пузо и задница выпирают — ну прямо большой деревянный барабан с двумя обручами по краям!

Спокойно живет — оттого и жиреет! Никогда ни о чем серьезном не думала — коротает себе свой заурядный век, уйдя с головой в домашние дела!

Юэ Тофу вошел в умывальную комнату и