Читать книгу - "Идиот - Федор Достоевский"

Он был прав, говоря сестре, что больной поправился,Действительно, Ипполиту было несколько лучше прежнего, что заметно было спервого на него взгляда. Он вошел в комнату не торопясь, позади всех, снасмешливою и недоброю улыбкой. Нина Александровна вошла очень испуганная. (Онасильно переменилась в эти полгода, похудела; выдав замуж дочь и переехав к нейжить, она почти перестала вмешиваться наружно в дела своих детей.) Коля былозабочен и как бы в недоумении; он многого не понимал в “сумасшествиигенерала”, как он выражался, конечно, не зная основных причин этой новойсумятицы в доме. Но ему ясно было, что отец до того уже вздорит, ежечасно иповсеместно, и до того вдруг переменился, что как будто совсем стал не тотчеловек, как прежде. Беспокоило его тоже, что старик в последние три дня совсемдаже перестал пить. Он знал, что он разошелся и даже поссорился с Лебедевым и скнязем. Коля только что воротился домой с полуштофом водки, который приобрел насобственные деньги.

— Право, мамаша, — уверял он еще наверху Нину Александровну,— право, лучше пусть выпьет. Вот уже три дня как не прикасался; тоска, сталобыть. Право, лучше; я ему и в долговое носил…

Генерал растворил дверь наотлет и стал на пороге, как быдрожа от негодования.

— Милостивый государь! — закричал он громовым голосомПтицыну: — если вы действительно решились пожертвовать молокососу и атеиступочтенным стариком, отцом вашим, то-есть по крайней мере отцом жены вашей,заслуженным у государя своего, то нога моя, с сего же часу, перестанет быть вдоме вашем. Избирайте, сударь, избирайте немедленно: или я, или этот… винт! Да,винт! Я сказал нечаянно, но это — винт! Потому что он винтом сверлит мою душу,и безо всякого уважения… винтом!

— Не штопор ли? — вставил Ипполит.

— Нет, не штопор, ибо я пред тобой генерал, а не бутылка. Язнаки имею, знаки отличия… а ты шиш имеешь. Или он, или я! Решайте, сударь,сейчас же, сей же час! — крикнул он опять в исступлении Птицыну. Тут Коляподставил ему стул, и он опустился на него почти в изнеможении.

— Право бы, вам лучше… заснуть, — пробормотал былоошеломленный Птицын.

— Он же еще и угрожает! — проговорил сестре вполголоса Ганя.

— Заснуть! — крикнул генерал: — я не пьян, милостивыйгосударь, и вы меня оскорбляете. Я вижу, — продолжал он, вставая опять, — явижу, что здесь всё против меня, всё и все, Довольно! Я ухожу… Но знайте,милостивый государь, знайте…

Ему не дали договорить и усадили опять; стали упрашиватьуспокоиться. Ганя в ярости ушел в угол. Нина Александровна трепетала и плакала.

— Да что я сделал ему? На что он жалуется? — вскричалИпполит, скаля зубы.

— А разве не сделали? заметила вдруг Нина Александровна; —уж вам-то особенно стыдно и… бесчеловечно старика мучить… да еще на вашемместе.

— Во-первых, какое такое мое место, сударыня! Я вас оченьуважаю, вас именно, лично, но…

— Это винт! — кричал генерал: — он сверлит мою душу исердце! Он хочет, чтоб я атеизму поверил! Знай, молокосос, что еще ты неродился, а я уже был осыпан почестями; а ты только завистливый червь,перерванный надвое, с кашлем… и умирающий от злобы и от неверия… И зачем тебяГаврила перевел сюда? Все на меня, от чужих до родного сына!

— Да полноте, трагедию завел! — крикнул Ганя: — не срамилибы нас по всему городу, так лучше бы было!

— Как, я срамлю тебя, молокосос! Тебя? Я честь толькосделать могу тебе, а не обесчестить тебя!

Он вскочил, и его уже не могли сдержать; но и ГаврилаАрдалионович, видимо, прорвался.

— Туда же о чести! — крикнул он злобно.

— Что ты сказал? — загремел генерал, бледнея и шагнув к немушаг.

— А то, что мне стоит только рот открыть, чтобы… — завопил вдругГаня и не договорил. Оба стояли друг пред другом, не в меру потрясенные,особенно Ганя.

— Ганя, что ты? — крикнула Нина Александровна, бросаясьостанавливать сына.

— Экой вздор со всех сторон! — отрезала в негодовании Варя:— полноте, мамаша, — схватила она ее.

— Только для матери и щажу, — трагически произнес Ганя.

— Говори! — ревел генерал в совершенном исступлении: —говори, под страхом отцовского проклятия… говори!

— Ну вот, так я испугался вашего проклятия! И кто в томвиноват, что вы восьмой день как помешанный? Восьмой день, видите, я по числамзнаю… Смотрите, не доведите меня до черты; всё скажу… Вы зачем к Епанчинымвчера потащились? Еще стариком называется, седые волосы, отец семейства! Хорош!

— Молчи, Ганька! — закричал Коля: — молчи, дурак!

— Да чем я-то, я-то чем его оскорбил? — настаивал Ипполит,но всё как-будто тем же насмешливым тоном. — Зачем он меня винтом называет, выслышали? Сам ко мне пристал; пришел сейчас и заговорил о каком-то капитанеЕропегове. Я вовсе не желаю вашей компании, генерал; избегал и прежде, самизнаете. Что мне за дело до капитана Еропегова, согласитесь сами? Я не длякапитана Еропегова сюда переехал. Я только выразил ему вслух мое мнение, что,может, этого капитана Еропегова совсем никогда не существовало. Он и поднял дымкоромыслом.

— Без сомнения, не существовало! — отрезал Ганя.

Но генерал стоял как ошеломленный и только бессмысленноозирался кругом. Слова сына поразили его своею чрезвычайною откровенностью. Впервое мгновение он не мог даже и слов найти. И наконец только, когда Ипполитрасхохотался на ответ Гани и прокричал: “Ну, вот, слышали, собственный ваш сынтоже говорит, что никакого капитана Еропегова не было”, — старик проболтал,совсем сбившись:

— Капитона Еропегова, а не капитана… Капитона… подполковникв отставке, Еропегов… Капитон.

— Да и Капитона не было! — совсем уж разозлился Ганя.

— По… почему не было? — пробормотал генерал, и краскабросилась ему в лицо.

— Да полноте! — унимали Птицын и Варя.

— Молчи, Ганька! — крикнул опять Коля.

Но заступничество как бы опамятовало и генерала.

— Как не было? Почему не существовало? — грозно вскинулся онна сына.

— Так, потому что не было. Не было да и только, да совсем ине может быть! Вот вам. Отстаньте, говорю вам.

— И это сын… это мой родной сын, которого я… о боже!Еропегова, Ерошки Еропегова не было!

— Ну, вот, то Ерошки, то Капитошки! — ввернул Ипполит.

— Капитошки, сударь, Капитошки, а не Ерошки! Капитон,Капитан Алексеевич, то бишь, Капитон… подполковник… в отставке… женился наМарье… на Марье Петровне Су… Су… друг и товарищ… Сутуговой… с самого дажеюнкерства. Я за него пролил… я заслонил… убит. Капитошки Еропегова не было! Несуществовало!