Читать книгу - "Домой возврата нет - Томас Вулф"

— Ну да, — несколько высокомерно, как всегда в этих случаях, соглашается миссис Парвис. — Ну да, я всегда говорю, конечно, ОН женится! Дайте срок, выберет ОН себе жену, да только когда сам захочет, не раньше! А силком ЕГО не заставишь, не на таковского напали. ОН сам все решит своим чередом.

— А когда же дойдет черед, миссис Парвис?

— Ну, так ведь у НЕГО пока что есть отец, правда? И не так уж он молод, отец-то, правда? — она дипломатически умолкает, давая Джорджу время уловить намек. — Так-то, сэр, — очень тихо заключает она. — Я что хочу сказать, сэр: всему свой черед, правду я говорю?

— Да, верно, миссис Парвис, ну а вдруг… — упорствует Джордж. — Почему вы уж так уверены? Ходят, знаете, разные слухи… вот я иностранец — и то слышал всякое. Во-первых, говорят, он не очень-то к этому стремится, и потом, ведь у него есть брат, верно?

— А, этот! — роняет миссис Парвис. — Этот…

И молчит минуту-другую, но, перебери она все выражения ожесточенной, непримиримой враждебности, сколько их есть в словаре, она и тогда не сказала бы больше, чем ухитрилась вложить в это короткое указательное местоимение.

— Да, — безжалостно настаивает Джордж, — но ведь этот как раз совсем не прочь бы добиться такой чести, верно?

— Он-то не прочь, — угрюмо соглашается миссис Парвис.

— И он женат, верно?

— Женат, — подтверждает она даже еще угрюмей прежнего.

— И дети у него есть, верно?

— И дети есть. — Тут она словно бы чуточку смягчается. На миг лицо ее даже вновь освещается нежностью, но тотчас опять мрачнеет. — Нет уж! — продолжает она. — Только не этот! — Она глубоко взволнована воображаемой опасностью на пути ее кумира к сияющим вершинам. Она беззвучно шевелит дрожащими губами, потом быстро качает головой в знак решительного несогласия. — Нет, только не этот. — Вновь минутное молчание, словно в душе миссис Парвис борются желание высказаться и прирожденная чопорная сдержанность. И вот плотина прорвана: — Не нравится он мне, сэр, скажу я вам! Видеть его не могу! — Она порывисто качает головой и чуть не шепотом поверяет Джорджу страшную тайну: — Хитрость какая-то у него в лице, не нравится мне это! Больно он хитрый, только меня не проведешь! — Вся красная от волнения, она решительно качает головой, сразу видно: человек вынес суровый, бесповоротный приговор и уже не отступит ни на шаг. — Такое мое мнение, сэр, если хотите знать! Я всегда про него так думала. А она-то! Она! Вот кому ЕГО женитьба придется не по вкусу, а? Будьте уверены! — Миссис Парвис вдруг разражается недобрым визгливым смехом, как смеются только очень рассерженные женщины. — Она такая. Это ж ясно как день, это у ней прямо на лбу написано! Только ничего у них не выйдет, — мрачно заявляет миссис Парвис и снова с угрюмой решимостью качает головой. — Мы-то понимаем, что к чему. Люди все понимают. Нас не проведешь. Так что понапрасну те надеются!

— Стало быть, вы не думаете, что те…

— Они-то! — сказала, как отрезала, миссис Парвис. — Да ни в жизнь, сэр! Не выйдет у них! И через тысячу лет не выйдет!.. ОН, только ОН! — Голос ее звенит, уверенность ее несокрушима. — ОН всегда был единственным наследником! И когда настанет время, сэр, ОН… ОН станет королем!

Натуре миссис Парвис присуща была совершенная, безоговорочная преданность, какою отличаются большие, добрые собаки. Да и вообще в своем отношении к жизни она чем-то странно напоминала животное. Ко всем живым тварям она относилась по-родственному нежно и заботливо, и когда встречала на улице собаку или лошадь, всегда замечала сперва их самих, а потом уже их двуногих хозяев. Она быстро узнала наперечет всех собак на Эбери-стрит и по собакам запоминала их владельцев. Как-то Джордж стал спрашивать ее о почтенном немолодом джентльмене с резкими чертами лица и ястребиным взором, которого несколько раз встречал на улице. Миссис Парвис тотчас же с удовольствием объяснила:

— Знаю, как же. Это у которого тот негодяй, что из дома двадцать семь? Ох и негодяй же! — воскликнула она, ласково засмеялась и покачала головой. — Такой косматый верзила, знаете, грудь широкая, ходит враскачку, а глядит уж таким тихоней! Ох и негодяй!

Джордж растерянно выслушал ее и наконец спросил, кто же все-таки негодяй — сам джентльмен или его пес.

— Да пес же, пес! — воскликнула миссис Парвис. — Огромный зверь, шотландская овчарка. Хозяин его — тот джентльмен, про кого вы спрашивали. Человек ученый, то ли писатель, то ли профессор. Он прежде был в Кембридже. Нынче вышел на покой. Живет в доме двадцать семь.

В другой раз, когда за окном мутно моросил частый мелкий дождик, Джордж увидел на другой стороне улицы необыкновенно красивую девушку. Он поспешно позвал миссис Парвис и с живостью спросил:

— Это кто такая? Вы ее знаете? Она на нашей улице живет?

— Право, не знаю, сэр, — в недоумении отвечала миссис Парвис. — Вроде и не первый раз ее вижу, а наверно сказать не могу. Буду теперь глядеть в оба, коли узнаю, где она живет, скажу вам.

Спустя несколько дней она вернулась из утреннего похода по магазинам довольная, сияющая, полная впечатлений.

— У меня для вас новости, сэр! Я все узнала про ту девушку!

— Про какую девушку? — удивился Джордж, застигнутый врасплох посреди работы.

— Про которую вы меня тот раз спрашивали. Она по улице шла, а вы мне ее показали.

— А, да! — Джордж встал из-за стола. — Так что же? Она живет у нас на Эбери-стрит?

— Ну, конечно, — сказала миссис Парвис. — Я ее сто раз видела. Я ее тогда мигом узнала бы, да только его-то с ней не было.

— Его? Кого его?

— Да того негодяя из дома сорок шесть. Вот она кто.

— Кто же именно, миссис Парвис?

— Да тот большущий датский дог, ясное дело. Его-то вы уж, верно, видели. Огромный, прямо с шотландского пони. — И миссис Парвис засмеялась. — Он всегда с ней ходит. Я ее в тот день первый раз без него увидала, оттого-то и не признала! — с торжеством пояснила она. — А нынче они вышли вместе погулять, и я издали их увидала. Тут-то я и смекнула, кто она такая. Они из дома сорок шесть. А этот негодяй (она ласково засмеялась)… ох и негодяй же! Малый первый сорт, знаете. Большущий, крепкий. Даже не знаю, где они его держат, это ж сколько места надо, где только они такой дом нашли.

Чуть не каждое утро, возвратясь с покупками из очередного похода по ближним магазинам, она оживленно рассказывала о каком-нибудь новом «негодяе» или «малом первый сорт», о какой-нибудь попавшейся ей на глаза собаке или лошади. Если при ней кто-то был жесток или хотя бы равнодушен к животному, она багровела от гнева. Как-то она пришла, вся кипя от негодования, потому что ей повстречалась слишком туго взнузданная лошадь.

— …И уж я этого кучера отчитала! — восклицала она. — Коли человек, говорю, так худо обращается с животными, так его к ним и подпускать нельзя! Был бы поблизости полицейский, я бы этого изверга под каталажку подвела, вот что. Я ему так прямо и сказала. Стыд и срам, вот что. Как некоторые обращаются с несчастной бессловесной скотинкой, а она, бедняжка, и пожаловаться-то не может. Их бы самих эдак взнуздать! Походили бы сами в наморднике! А-а! — мрачно докончила миссис Парвис, словно эта мысль доставила ей свирепое наслаждение. — Это бы их научило уму-разуму! Узнали бы тогда, что к чему!