Читать книгу - "Мартин Заландер - Готфрид Келлер"

Пришлось Мартину Заландеру покуда утешаться этим, обдумывая на досуге, что покамест можно предпринять. Поэтому к обеду он появился спокойным и даже вполне удовлетворенным, а обед жена приготовила хоть и без больших затрат, но вкусный и сытный. Вина в доме не осталось, сказала она, пусть Мартин сам решает, что надобно закупить; нынче же все обойдутся свежей водою; ведь коли затем они предпримут прогулку, то Мартин все равно завернет с ними туда, где можно выпить вина, пусть хотя бы и к «Рыжему парню».

Этот намек она обронила с легкой улыбкой и совершенно беззлобно, однако, не случись сегодняшней исповеди, вообще бы промолчала. Муж вполне ее понял и тотчас ответил, что она совершенно права, напомнив ему об этом; он непременно прикупит бочонок того вина, которое ей конечно же понравится. В свою очередь жена была довольна, что он не стал вдаваться в объяснения, так как усмотрела в этом признание оплошности, которую он совершил, когда почти от порога родного дома отправился с посторонними в трактир. Для примирения она, кстати, сказала, что просто мечтает побродить часок-другой на природе; она никогда не поднималась в лес, даже в то, время, когда еще держала прислугу.

Словом, все вместе они зашагали вверх по склону, в лес, встретивший их прозрачной тенью. Глава семейства, который давненько не дышал воздухом такого цивилизованного леса, повеселел и оживился; давний учительский дух проснулся в нем, и он принялся рассказывать жене и детям о различии меж девственными лесами западного континента, где властвуют борьба и истребление, и пронизанными животворным ветром лесными угодьями Старого Света, где лес сажают и берегут, почти как сад возле дома. Однако и тут, как он показал, встречаются контрасты: мол, по чистоте почвы и прореженности стволов узнаёшь государственные или кооперативные участки, а по чащобе, бурелому и захиревшим деревьям — владения нерадивых крестьян. Он проэкзаменовал детей, умеют ли они назвать то или иное цветущее растение и знают ли птицу, которая вот только что подала голос. Они ничегошеньки не знали, и он сказал жене:

— Вот то-то и оно; дети слишком одиноки!

— Но, дорогой мой, — возразила она, — дети же весь год находятся среди сотни других, а стены в их классных комнатах сплошь увешаны картинками, в том числе множеством изображений птиц, и они знают их названия! Что же до живых птиц, то я девочкой как раз в силу незнания пережила кое-что запавшее в душу. Однажды воскресным вечером, после урока пения, я совершенно одна шла по холму домой и на вершине присела отдохнуть. Напротив лежал еще один лесистый холм, а среди его деревьев, распевая, пряталась неведомая мне птица, пела она так прекрасно, так чудесно, в особенности благодаря покою и уединенности, что меня вправду взяло за сердце, даже слезы набежали. Я рассказала об этом дома, очень мне хотелось узнать, что же это была за птица. Все терялись в догадках, один мальчик, который умел подражать птичьим голосам, свистел так и этак, каждый раз называя соответствующую певчую птицу; однако ж ни одна песня не походила на ту, что я слышала. Теперь, спустя столько лет, в свободные минуты я по-прежнему слышу незримую певунью и радуюсь, что так и не узнала, кто она, а потому навек сохранила в памяти торжественность тех вечерних минут.

— Ты уже рассказывала мне об этом, — засмеялся Заландер, — история весьма симпатичная, не спорю! Но коли это аргумент против изучения подобных вещей, то я должен призвать тебя к порядку, госпожа иезуитка! Возвестница таинственного и неведомого!

— Будет тебе, ты прекрасно понимаешь, я имела в виду совсем другое, педант несчастный!

Шуточная перепалка обернулась серьезной беседой о целях и пределах воспитательного общения с детьми, но храбрая женщина, выказывая внимательное участие, с честью выдержала сей экзамен. Глядя на бегущих впереди детей, супруги забыли о настоящем и, окрыленные надеждами, устремили взоры в грядущее, которое мнилось им чуть ли не столь же прелестным, как неведомая певунья г-жи Марии.

Так они прошли изрядное расстояние и спустились в лесную долинку, где протекал красивый прозрачный ручей, мчавший свои щедрые воды по пестрым камням наносов и осыпей. В овальной заводи с замшелых глыб низвергался небольшой водопад, выныривая прямо из молодой буковой поросли, и Мартин Заландер тотчас узнал уютный уголок.

— Давайте-ка присядем вон там, отдохнем, — сказал он и окликнул детей, указывая им дорогу. Г-жа Мария тоже пришла в восторг от долинки и бодро поспешила вниз по крутой, кое-где засыпанной камнями тропе. Давным — давно ей не случалось бывать на природе, просто так, без всякой иной цели, кроме самой прогулки. На берегу ручья им оставалось только обогнуть довольно крупный выступающий обломок скалы, за которым и пряталось превосходное тенистое местечко. Бежавшие впереди дети вдруг замерли, а отец с матерью, подойдя к ним, увидели мужчину, который босиком, в подвернутых брюках, без сюртука стоял в воде и шарил под камнями, разыскивая раков. На берегу, на сухом плоском камне, лежали несколько маленьких снулых форелей возле посудины из тех, какие носят с собой рыболовы, и открытой ботанизирки, в которой виднелись завернутые в бумагу съестные припасы. В защищенном месте охлаждалась в ручье бутылка вина.

— Место уже занято, — негромко сказал Заландер, — идемте дальше! — Он зашагал по узкой тропинке между раколовом и его снаряжением, семья следовала по пятам, первой шла жена. Тут человек в ручье выпрямился, глянул по сторонам. И был это г-н Луи Вольвенд, видимо, он тихонько здесь развлекался.

От неожиданности оба остолбенели, так что волны ручья слегка вспенились вокруг Вольвендовых ног, а за спиною Заландера тесной кучкой сбилось его семейство. Как зачастую бывает, пострадавший от несправедливости снова смутился больше другого, а Вольвенд, с изумлением узрев перед собою заландеровское семейство, выпрямился во весь рост, поднес руку к шляпе и воскликнул:

— Ах! Приветствую!

— Ты даешь здесь аудиенции? — наконец сказал Заландер, не двигаясь с места.

— Как тебе угодно! — отвечал Вольвенд. — Куда же мне нынче податься, как не на лоно матушки-природы? Некоторым образом нынче у меня торжественный день, я вступаю на путь мученичества нашего столетия как жертва взаимосвязей, жертва борьбы за существование! Нынче обо мне напечатано в официальном бюллетене, и вот первый результат: я поневоле лишился своего скромного местечка в кофейне и безобидной карточной партийки за кофе; так требует этикет, покамест не схлынет потоп досужих сплетен! Ты ведь знаешь, друг Мартин, я с незапамятных времен служу благородному идеализму, и теперь он мне весьма пригодился, позволяет искать утешения в столь идиллических предметах, что явлены здесь!.. Ах, любезная сударыня! Прекрасная дама, со всем почтением приветствую вас спустя столь долгое время…

— Вольвенд, вы не можете говорить здесь с нами о ваших делах; при наших детях подобные разговоры не к месту! Им это слушать незачем! Прошу тебя, дорогой Мартин, идем отсюда!

С этими словами г-жа Заландер взяла мужа за плечо. Мартин покорно отвернулся и молча продолжил путь; Мария немного посторонилась, пропуская детей вперед, а затем, уже не оглядываясь, последовала за ними. Ей пришлось подобрать юбки, чтобы пройти меж разложенных на берегу вещей Вольвенда, в том числе чулок и сапог, и не задеть их.