Читать книгу - "Собаки и волки - Ирен Немировски"

землю. Она хотела остаться именно здесь, с ними! Она не хотела спускаться.

– Давай останемся здесь, Бен, – тихо взмолилась она.

Он рассердился, обозвал ее идиоткой, дурой и трусихой, но она прекрасно понимала, что и он сам не хочет уходить из этого благополучного места.

Они взялись за руки и пошли дальше, сами не зная куда. Ада хромала, уцепившись за плечо кузена. Когда он упал, на нем порвались штаны, и коленка теперь кровоточила.

– Может быть, мы найдем кого-то, кто пригласит нас войти в дом? – робко сказала Ада.

Бен криво усмехнулся:

– Думаешь?

– Бен, – сказала Ада помолчав немного. – Здесь живут Зиннеры.

– Ну и что?

– Они ведь наши родственники…

– Ты что, к ним пойдешь?

– А почему бы и нет?

– Они нас выгонят.

– Почему?

– Потому, что они богатые.

– Мы же денег у них не просим!

Бен опять обозвал ее идиоткой, на что Ада не возразила, грустно вздохнула и пошла дальше. Она чувствовала, как рядом с ней Бен дрожит от холода.

– Вот здесь они и живут, – сказала Ада, показав на улицу.

– Мне плевать.

Но ветер задул еще сильнее. Она взяла своего спутника за руку.

– Мы могли бы ненадолго спрятаться на крыльце. Я помню, там есть крыльцо с колоннами и крышей… из мрамора, – добавила она, немного подумав.

– Из мрамора? – Бен пожал плечами и ухмыльнулся. – А что же не из чистого золота?

– Во всяком случае, на крыльце можно спрятаться от ветра.

– Ну и как ты попадешь в сад?

– Ты, кажется, хвастался, что перелезешь через любую решетку, даже самую высокую?

– Я да, но ты… девчонка!

– Да ты ничуть не ловчее, чем я! – сердито сказала она.

– Да? Посмотри на себя! Тащишься по снегу еле-еле, а всего-то полчаса надо было пробежать…

– Ну да, а ты, конечно, на бегу не падал? Вон у тебя коленка в крови.

– Спорим, я перелезу через решетку и спрыгну в сад, а ты даже на первую перекладину забраться не сможешь!

– Ну это мы еще посмотрим!

– Слабо!

Они побежали к дому Зиннеров. Было уже девять часов и уже появились редкие прохожие; служанки спешили в магазины и на рынок в центр города; лакей выгуливал собак, дворник подметал снег; но дети выбрали момент, когда вокруг никого не было, и полезли через забор. Оба были ловкими, хотя им мешали подбитые ватой зимние пальто. Бен перелез первым и насмешливо смотрел на Аду. Уповая на бога и не желая попросить помощи у кузена, она все-таки смогла просунуть ногу между двумя позолоченными пиками решетки. Это было самое главное: спуститься всегда можно… более или менее быстро. Она спрыгнула на покрытую снегом лужайку, наполовину утонув в сугробе. Бен протянул ей руку, поднял ее рывком – и она встала на ноги. Прячась за кустами, они подошли к порогу дома, там и правда было крыльцо с овальным потолком и изящными каменными колоннами. Бен и Ада прижались к холодной стене и стали ждать… сами не зная чего. Сначала было приятно укрыться от ветра, но вскоре им стало ужасно тоскливо, и они почувствовали, как сильно устали и голодны.

Ада тихо и смущенно предложила:

– Давай позвоним.

Посиневший от холода Бен опять отрицательно покачал головой, но очень слабо. Ада позвонила. Их сердца колотились, они крепко прижались друг к другу и уставились на дверь. Им открыли. На пороге стояла толстая темноволосая горничная, на голове у нее нелепо торчал маленький кружевной бантик, совершенно не сочетавшийся с угрюмым важным красным лицом. Она сделала было движение, чтобы их прогнать. Но Бен засунул руку в щель между створками и придержал дверь, а Ада поспешно сказала:

– Мы хотим видеть старого господина Зиннера. Мы его кузены.

– Что ты такое говоришь? – склонившись к ней, недоверчиво спросила горничная.

– Мы родня господина Зиннера. Нам надо с ним поговорить, – уже увереннее сказала Ада.

Горничная колебалась. Но дети, только лишь увидев коридор и ощутив идущее из натопленной прихожей тепло, набрались отчаянной смелости. Они протолкнулись мимо нее и вошли внутрь. Наконец она сказала:

– Хорошо, я скажу мадам. Но ради бога, никуда отсюда не уходите.

Она пошла куда-то, но они следовали за ней по пятам. Они прекрасно понимали, что их выгонят. Богатым родственникам нельзя было давать времени на размышления.

В столовой с длинными шторами из красного узорчатого шелка, обставленной массивной дорогой мебелью, где завтракала семья Зиннер, вдруг рядом с горничной появились двое маленьких бродяжек, бледные, растрепанные, в рваной одежде, напуганные собственным нахальством, дрожащие и жаждущие, чтобы их накормили, обогрели и успокоили.

Срывающимся голосом Бен начал рассказывать, кто они и почему здесь оказались. Говорил он долго. Ада смотрела во все глаза. Она не просто оглядывала то, что ее окружало. Она упивалась, как умирающий от жажды бросается к воде и пьет, не в силах ее утолить, не в состоянии опустить стакан. Каждый оттенок, форма каждого предмета, лица этих незнакомых людей, казалось, проникали в нее, доходя до тайного места в ее сердце, о существовании которого она до сих пор не подозревала. Стоя неподвижно, широко раскрыв глаза, с ошеломленным видом она смотрела на тяжелую матовую ткань красных штор, на обитые шелком стулья с резными высокими спинками, светлые стены, выкрашенные в бледно-кремовый цвет, подчеркивающий богатство оттенков, темный пурпур ковра, черное дерево мебели, серебряные блюда на комодах.

В центре комнаты стоял большой стол, вокруг которого сидело несколько женщин, и среди них – Гарри. Ада сразу его узнала. На нем был лиловый шелковый халатик. Ада подумала, что он, должно быть, болен, раз его так одели и так балуют. Перед ним стояла фарфоровая чашка, тонкая и белая, как яичная скорлупа, и подставка для яйца из позолоченного серебра. На тарелке лежали два ломтика серого хлеба. Одна из женщин намазывала бутерброды маслом из хрустальной масленки с крышкой, украшенной серебряной шишечкой. Другая наливала в чашку Гарри кофе из серебряного кофейника с длинным носиком. Третья подлила молоко, и, вооружившись лорнетом, аккуратно собрала серебряной ложечкой сливочные пенки, оставшиеся на поверхности. Четвертая срезала скорлупу с верхушки яйца, которое она только что достала из наполненной кипятком глубокой миски, тоже из позолоченного серебра, но срезала не ножом, а круглыми позолоченными ножницами, специально предназначенными для этой цели, и это было еще более необычным, чем все остальное.

Двое из четырех дам были одеты в кружевные пеньюары, и, несмотря на ранний час, с большими бриллиантами в ушах. Это были мать Гарри и его замужняя тетя. Толстые, грузные, белокожие, с черными глянцевыми гладко причесанными волосами, они были похожи