Читать книгу - "Маруся отравилась. Секс и смерть в 1920-е - Дмитрий Быков"

Вторая женщина. А где деньги взять?

Милда. У мужа.

Первая женщина. Дал он тебе.

Вторая женщина. По морде он тебе дал.

Третья женщина. Видать, мне опять аборт делать.

Милда. Почему?

Третья женщина. Вряд ли что из яслей выйдет. А без них либо подкидывай, либо топись. У нас на трамвае — три дня прогула и айда.

Милда. А муж?

Третья женщина. Нету его. Он, мерзавец, ребенка-то мне прислал. А потом возьми и помри. Проводку чинил высокого напряжения. Его током и прикончило.

Завклубом. Искусство — это сладчайший плод духовной культуры.

Третья женщина. Одно остается — себя вместе с ребенком кому-нибудь подкинуть.

Вторая женщина. Замуж.

Третья женщина. А где их, мужей-то, найдешь? В трамвайном парке не валяются. Мужа искать надо. А я — трамвай да дом, кондукторская сумка да примус.

Первая женщина. Сволочи они все. Колбы. Я б нарочно поймала. Хоть не твой, а корми, плати, расти.

Вторая женщина. Каждый под юбку лезет. Хорошо, если еще рукой — от этого детей не бывает.

Первая женщина (на студиек). Ну их. Залягали. Давай за Ильичом спрячемся.

Милда. Пойдем пока в коридор.

Идет. Навстречу Боб.

Боб. Товарищ Милда, вас поперли?

Милда. Трудно заниматься…

Боб. Совершенно очевидно. Или здесь должны быть ясли, или этот балет. Или — или.

Милда. Не горячитесь, Боб. И ясли, и балет.

Боб. И — и — или.

Милда. И — и.

Боб. С каких пор вы стали любить балет?

Милда. Не любила и не люблю.

Боб. Ну?

Милда. Так разве я одна на свете? Вертайте. Вам опасно здесь оставаться. Вы ведете борьбу с хулиганством, но — чую я — нахулиганите. (Уходят.)

Завклубом. Я перелистал пару. Здесь ничего интересного для драмкружка. Голая агитка.

Саксаульский. Но массы не хотят голой агитки.

Студийки. Мы не признаем голой агитки.

Саксаульский. Одну секунду. Сеня, вы помните финал этой заграничной пьесы?

Саксаульский ложится на скамью. Он изображает генерала. Сеня — сына.

Генерал. Душно… Тяжко… Все тот же Париж шумит за стеной. Кто там?

Сын. Это я, твой сын.

Генерал. Большевик мне не сын. Комиссаров нет в семье Полюдовых. В жилах моих течет кровь екатерининских вельмож. Предателям не место в нашей семье… Десять лет я шел в первых рядах эмиграции и умру старым твердокаменным эмигрантом. Другие сменят меня, не ты.

Сын. Прости, отец.

Генерал. Нет прощенья. Кто поднял руку против братьев, того народ раздавит.

Сын. Пойми, что я иначе не мог. Ударь меня, отец.

Генерал. Бить? Я не стану марать руки. А нажим звонка — и сюда придут и выбросят тебя вон. Догнивай в большевистском стане. Нет тебе места под трехцветным знаменем.

Сын. Не надо, отец.

(Рука генерала падает на лицо.)

Холодеет. Умер… (Рыдает на трупе.)

Завклубом. Что вы! Спустите занавески. Это идеологически никуда.

Саксаульский. Я и не предлагаю в таком виде. Сеня, повторим. Я старый большевик. Сеня — белогвардейский офицер. Душно. Тяжко… Все та же Москва шумит за стеной. Кто там?

Сеня. Это я, твой сын.

Саксаульский. Белогвардеец мне не сын. Ротмистров нет в семье Полюдовых, в жилах моих течет кровь славного пугачевца… Предателям не место в нашей семье… Десять лет я шел в первых рядах Октября и умру старым твердокаменным большевиком. Другие сменят меня, не ты.

Сеня. Прости, отец.

Саксаульский. Нет прощенья! Кто поднял руку против братьев, того народ раздавит.

Сеня. Пойми, что я иначе не мог. Ударь меня, отец!

Саксаульский. Я не стану марать руки. Нажим звонка — и сюда придут и выбросят тебя вон. Догнивай в эмигрантском стане. Нет тебе места под Красным знаменем.

Сеня. Не надо, отец… Холодеет. Умер. (Рыдает.)

ПочетныЙ караул (войдя). Чужие, уйдите.

Завклубом. Художественно ценно и идеологически выдержанно.

В клуб входит Китти.

Китти (робко). Здесь гражданин Саксаульский?

Саксаульский. Я. А вы Китти? Принесли отрывок? Да. Отойдемте в уголок. Ну?

Китти. «У меня для тебя столько ласковых слов и созвучий. Их один только я для тебя мог придумать, любя».

Саксаульский. Возьмите патетический конец.

Китти. «У меня для тебя поцелуев дрожащее море. Хочешь — в нем я тебя утоплю».

Саксаульский ковыряет в зубах.

Китти. Ну как?

Саксаульский. Черт, кильки ел. Кость застряла.

Китти. Вы меня порекомендуете в театр? Да?

Саксаульский. Вы одна живете?

Китти. Нет, у тетки.

Саксаульский. Экая гадость.

Китти. А что?

Саксаульский. У меня нельзя. Жена и все прочее.

Китти. В чем дело?

Саксаульский. А в том, где нам встретиться вечером.

Китти. Почему?

Саксаульский. Спать-то вместе будем.

Китти. Что вы!

Саксаульский. Вы хотите, чтобы вас устроили в театр безвозмездно? Без дураков?

Китти. Но вы сказали, что у меня талант?

Саксаульский. Таких талантов у Посредрабиса целая очередь. В чем дело? Скажите, невинность какая! Зато театр, дебют, успех, цветы, автомобиль. А?

Китти. А вы не обманете?

Саксаульский. Вот что. Не уходите. Здесь рядом есть комната. Там занятия кружков и стоят барабаны. Когда разойдутся, мы уйдем туда.

Китти. Я не знаю.

Саксаульский. Бросьте, котенок. Чего не знать. Вот, глядите. Я пишу записку администратору, даю ее вам. Ясно? А завтра вечером приходите. Я вас познакомлю с кем надо.