Читать книгу - "История Глории - Стейс Крамер"

Ребеккой пошли на концерт и там познакомились с ними.

– Сколько тебе лет?

– Скоро будет семнадцать.

– Такая юная и совсем глупая. Неужели ты не скучаешь по своему дому?

– …нет.

– Ясно. Ну что ж, отдыхайте, не буду вам мешать.

Данна закрывает дверь.

Я приказываю себе расслабиться и сомкнуть веки.

Громкий кашель Ребекки не дает мне заснуть. Я трогаю ее лоб, она снова вся горит.

– Черт… – говорю я.

Ей нужно срочно жаропонижающее. Я направляюсь за аптечкой. Открываю дверь. Иду на цыпочках, чтобы никого не разбудить, дохожу до лестницы. Вижу Данну, хочу ее позвать, но что-то меня останавливает. Она подходит к телефону, набирает чей-то номер.

– Алло, полиция…

Меня бросает в жар. Несколько миллисекунд я надеюсь на то, что мне это послышалось, но нет. Она действительно звонит в полицию. Я быстро спускаюсь по лестнице, хватаю телефон, нажимаю на кнопку завершения и бросаю аппарат на пол. Данна не ожидала моего появления. Она стоит с ошарашенным видом.

– Что ты делаешь?! – чуть ли не кричу я.

Через несколько секунд рядом со мной оказываются Алекс, Стив и Джей.

– Что случилось? – спрашивает Алекс.

Данна молчит и настороженно на всех смотрит.

– Она звонила в полицию.

– …Данна, зачем?

– Затем, что я никогда в жизни не буду в своем доме укрывать преступников. Вы подвергаете опасности меня и моего ребенка.

– И ты решила нас сдать?! Но я же твой брат!

– Ты перестал быть моим братом тогда, когда бросил меня и маму.

Я чувствую, как эти слова ранили Алекса. Это словно ножом по сердцу. Я знаю, что такое предательство самых близких, и я прекрасно понимаю Алекса. Его глаза полны слез, но он сдерживается. Данна была его смыслом жизни, а теперь этот человек просто-напросто столкнул его в пропасть.

– Данна, я прошу тебя, давай мы просто уйдем и никто ни о чем не узнает, – говорю я.

– Довольно, – говорит Алекс, – если хочешь звонить – звони. Я никогда не думал, что ты сможешь так со мной поступить. Ты лгала нам в глаза и с самого начала знала, что сдашь нас. Но ты просто вспомни, как мы в детстве бегали по этому дому, клялись, что мы всегда будем вместе.

– И ты нарушил эту клятву! Ты!!! – в истерике кричит Данна, – ты сбежал, ты не видел, как я опознавала в морге трупы наших родителей, ты не видел, как их хоронили, ты не знаешь, сколько дней я ревела, какую боль я испытала. Конечно, ты же музыкант, для тебя музыка важнее, чем собственная семья!

Мы слышим крик Кристофера на втором этаже. Алекс поднимается по лестнице, затем спускается с ребенком на руках.

– …звони. Ты права, я действительно законченный подонок. Я заслуживаю тюрьму и все то, что там со мной произойдет. Я прошу лишь одного, прости меня. Прости… если сможешь, – Алекс целует в щечку Кристофера и отдает его Данне.

Та стоит, неловко сглатывая, слезы скатываются с ее бледных щек. Она опускается вниз, берет в руки телефон. Мое дыхание замирает. Данна кладет телефон на тумбочку. Затем открывает какой-то ящик и достает ключи от машины.

– Уезжайте, – говорит Данна, протягивая мне ключи.

– Данна… – говорю в растерянности я.

– Уезжайте немедленно.

Я беру ключи. Данна берет листок и ручку, и, держа на руках своего сына, начинает что-то писать.

– Вот, – она протягивает листок Алексу, – это адрес одного человека, он сможет дать вам жилье и за хорошие деньги никому ничего не расскажет.

– …зачем ты это делаешь? – спрашивает Алекс.

Данна долго смотрит на него.

– Не знаю. Вас все равно рано или поздно поймают.

Мы сидим в машине. Алекс еще долго не решается ее завести. Никто из всех остальных присутствующих и слова не сказал. Все понимают, насколько это тяжелая ситуация. Данна стоит у порога. Алекс смотрит на ее отражение в боковом зеркале машины, затем, когда Данна закрыла дверь, Алекс медленно заводит мотор. Автомобиль трогается с места. Солист открывает свою сумку, достает фотографии, опускает вниз стекло и выпускает их из рук. Несколько секунд фотографии скользят по стеклу, но потом быстро исчезают. Он расстался с прошлым, он отпустил ее. Нет ничего хуже предательства родного человека. По себе знаю. Ты мгновенно теряешь веру во все. В любовь, доверие, надежду и в то, что когда-нибудь сможешь еще стать счастливым.

Мы все дальше и дальше от дома Данны. Я понятия не имею, куда мы теперь едем. Сможем ли мы найти жилье, и останемся ли мы в безопасности.

Мне осталось всего девять дней. Девять дней для того, чтобы решить, уйти из жизни или нет. Осталось меньше двух недель раздумий, но я даже не представляю, что мне делать. Я даже не знаю, как буду себя лишать жизни.

Я окончательно запуталась в своих намерениях.

Day 42

Дорогой дневник!

Все постепенно возвращается в прежнее русло.

Мы сняли домик на окраине города. Заплатили хозяину половину наших сбережений. Дом из светлой древесины. Две маленькие комнаты и одна большая, смежная с кухней.

Я не знаю, сколько мы будем здесь жить. Беккс правильно сказала, наша жизнь превратилась в сплошное бегство. Отчасти мне это нравится. У меня появился интерес к жизни. Мне хочется просыпаться и наслаждаться неизвестностью очередного дня. Никогда прежде я еще такого не испытывала. Неужели я нашла свой смысл жизни? Что, если это действительно так? Я все реже думаю о самоубийстве, мне, наоборот, хочется познать что-то новое, бороться и любить.

Возможно, ради этого и стоило себя ставить на «счетчик». Мне стоило понять, что жизнь может быть прекрасна. Я очень хочу надеяться, что за оставшиеся 8 дней ничего не произойдет и я забуду слово «самоубийство» навсегда.

Я сижу в полуразваленном кресле у кровати, где, свернувшись калачиком, спит Ребекка. Пусть мы с ней и одного возраста, но она мне кажется совсем маленькой, беззащитной. Мне хочется о ней заботиться, словно о младшей сестре, которой у меня никогда не было. Я всегда нуждалась в такой подруге. Простой, робкой, бескорыстной, и я поистине благодарна судьбе за то, что она свела меня с ней.

Сквозь пожелтевшую занавеску пробиваются лучи утреннего солнца, они слегка касаются век Ребекки, и та резко поворачивается на бок. Сделав глубокий выдох, Беккс протирает глаза и устремляет свой взгляд на меня.

– Доброе утро, – говорит она хриплым голосом.

– Беккс, ты как?

– Если не считать дикой заложенности носа, ужасной боли в горле и непроходящего шума в голове…