Читать книгу - "Винляндия - Томас Пинчон"

— Точно зная, куда хочешь. — Он кивнул, и она почуяла некий непривычный расцвет нежности к этому побирушке, обычно тупоумному маргиналу, которого ей назначили, на этой планете, в отцы. В данный момент важнее всего было то, что он знал, как навещать Френези среди ночи, а это могло значить лишь, что его нужда в ней так же сильна, как у неё, Прерии. — Так и куда ты, значит, ходишь? Где она?

— Всё пытаюсь разузнать. Стараюсь читать вывески, засекать достопримечательности, что б ни подкинуло ключ, но — в общем, таблички там на перекрёстках, вывески в витринах, — только я не могу их прочесть.

— На каком-то другом языке?

— He-а, по-английски, но между ними и моим мозгом что-то мешается, не пропускает.

Прерия блямкнула, как звонок телевикторины.

— Прошу прощенья, мистер Коллес… — С обманутыми ожиданьями и подозрениями, её снова отнесло прочь. — Передавай им там привет на Призрачном ручье, ладно?

Он свернул влево у ряда почтовых ящиков, колёса дрязгнули струной скотозащитного заграждения, запарковался у конюшенного амбара и вошёл. КК отвалил в Синее Озеро по делам, а Лунопряник была дома, приглядывала за Лотосом, младенцем. Раки собрались в старой викторианской ванне, что служила также поильной лоханью. Зойд и Лунопряник сачком вместе выудили всех, взвесили на аппарате для замеров семян, кормов и удобрений, и Зойд выписал ей чек задним числом, который ему ещё придётся как-то ухитриться, раз сей день уже настолько авансирован, обеспечить.

— Кто-то в «Самородке» вечером на днях, — младенец на руке, глядя на Зойда прямо, встревоженно, — про тебя спрашивал. КК решил, ты его знаешь, но мне всё равно ничего не сказал.

— Из латиносов господин, причёска полу-Элвисова?

— Н-ну. У тебя неприятности, Зойд?

— Луна, миленькая, а когда их у меня не бывает? Не упоминал, где остановился, чего-нибудь такого?

— По большей части просто сидел и пялился в Ящик в баре. Какое-то кино по «86-му». Немного погодя заговорил с экраном, но, по-моему, не нагрузился, ничего.

— В натуре несчастный чувак, делов-то.

— Фигасебе. Такое да от тебя… — Заметив необычную улыбку Зойда, младенец откликнулся эхом:

— Такойда тебя!

Ракообразных они перенесли в лохани с водой в кэмпере, и Зойда уже вскоре качало и плескало обратно вниз по дороге. Лунопряника и Лотоса он заметил в заднем зеркальце — они провожали его взглядами за поворот, пока их не спрятали деревья.

Так, снова блядский Эктор. Зойд едва разминулся с ним в тот вечер, не объявившись в «Потерянном самородке», на своём обычном водопое, предпочтя вместо него кабинку в самой глуби «Парового ишака», почти что на старой Плазе Винляндии, в баре, уходившем корнями сильно в туманы прошлого века. Немного погодя туда сунулся Ван Метр, и они сидели, медленно омываясь «Удачным лагером», распустив нюни по стародавним временам.

— Образованная пися, — вздыхал Зойд, — даж’ не знаю, пчу, по кыкой такой причине я, должно быть, лёгкая мишень. Она была киношница, в Беркли училась, а я народу канавы копал, она чуть в натуре умом не тронулась, когда выяснила, что залетела.

Дело это давнее, старое как Прерия, которая сколько-то была темой дебатов. Френези поступали бесплатные советы и так, и сяк. Кто-то говорил ей, что это конец её жизни как художника, как революционера, и понуждал её сделать аборт, что обеспечить по тем дням было не так-то легко, если не ехать к югу от границы. А если желала оставаться на севере, нужно быть богатой и пройти комиссионные учения с гинекологами и мозгоправами. Иные же отмечали, что за оттяжный ей выпал шанс вырастить ребёнка политически верным манером, хотя определения такового варьировались от чтения ребёнку на ночь Троцкого до подмешивания в молочную смесь ЛСД.

— Но больно-то оттого, — продолжал Зойд, — до чего невинной я её считал. Ёбаный же дурак. Мне хотелось научить её уму-разуму, в то же время оберечь от знания, до чего говённым всё может стать. Вот я балбес.

— Ты винишь себя за те дела, в которые она впуталась?

— За то, что чересчур много чего не видел. Что считал, будто ей сойдёт это с рук, думал, что мы их всех побьём.

— Н-да, тут ты проебал, — Ван Метр хорошенько себе похмыкав. Их дружба много лет отчасти покоилась на том, что каждый делал вид, будто насмехается над злосчастьем другого. Зойд посидел, кивая: Всё верно, всё верно. — Так дёргался из-за Эктора, даже не знал, что жену твою пялит другой федеральный дядя, пока она совсем не пропала! Улёт что надо, чувак!

— Ценю поддержку, старина, но я всё равно тогда был рад не путаться на пути у Эктора, да ‘ще так, чтоб жопа в не слишком большую мясорубку попала. — Но понимал: как и все страдальцы Ящикоманы, он, должно быть, на самом деле думал, пока они с младенцем делали ноги, что на этом всё, кончилось, пора переходить к рекламе и роликам серии для будущей недели… Френези, может, и нет больше, но навсегда останется его любовь к Прерии, будет гореть ночничком, вечно поблизости, пусть хладная и тусклая, но зато всю ночь… И Эктор, в актёрской своей буквальности и буротуфельной конформности, хоть в то же время и душевнобольной, никогда больше не обеспокоит его окружающей среды. Чёртов дурень Зойд. Настолько сбрендил от тех мифических деньков высокой драмы, что позабыл: им с Прерией на самом деле запросто придётся много лет жить и дальше, когда те завершатся.

Весь оставшийся день ему казалось, будто куда б он ни заехал, на него странненько поглядывают. Помощник подавалы в «Секвойном рукаве», готовя столики к обеду, пропал на задах ресторана, где телефон, едва Зойд нарисовался в дверях. Официантки в «Le Bûcheron Affamé»[26]сгрудились в углу, зашептались, бросая на него неспешные взглядики через плечо, которые даже ему трудно было истолковать иначе, нежели как жалостливые.

— Здрасьте, дамы, как сегодня тёплый салат с уткой? — Но никто не выступил ни с чем, что бы превышало мимолётное упоминание о вездесущем, хоть и неназываемом Экторе. Вернувшись на трассу, Зойд оборонительно послушивал во все стороны, нипочём не скажешь, откуда выпрыгнет сбесившийся от Ящика беглец из Детокса. На следующей своей остановке, в «Гумболайе», посреди шпыняющих желудок ароматов Блюда Дня тофу à la étouffée[27], Зойд спроворил себе конторский телефон, позвонить Доку Дальши непосредственно в его крыло «Винляндского дворца».

— НИКОГДА, — ответил бойкий женский голос на другом конце.

— А? Я ж пока вас даже никуда не позвал.

Её голос упал на пол-октавы.

— Это про Эктора Суньигу — может, вам лучше повисеть на линии. — После краткой записанной программы музыкальных тем из знаменитых телепрограмм, включился сладкозвучный д-р Дальши.

— Не хочу вас волновать, Док, — сказал Зойд, — но мне кажется, он меня преследует.