Читать книгу - "Ночь и день - Вирджиния Вульф"

— Нам следует сейчас же во всем разобраться, — сказал он, оставив прежний обвиняющий тон и обращаясь только к Родни, словно Кэтрин не было в комнате. — Положим, вы повздорили. Но поверьте мне, перед свадьбой такое случается сплошь и рядом. А затянувшаяся помолвка — вообще большая глупость, от этого один только вред. Лучше послушайтесь мудрого совета и выкиньте все это из головы — вы оба. Я бы посоветовал вам впредь воздерживаться от эмоций. И отправиться на какой-нибудь приморский курорт — развеяться.

Мистеру Хилбери казалось, что Уильям в глубине души переживает, только старается не подавать виду. Конечно, думал он, с Кэтрин непросто, и, вероятно, она, сама того не желая, вынудила его сделать опрометчивый шаг, о котором он теперь горько жалеет. Насчет страданий Уильяма мистер Хилбери был абсолютно прав. Это были, пожалуй, самые мучительные минуты в его жизни. Настал час расплаты. Теперь он должен честно признаться, что он вовсе не тот, за кого принимал его мистер Хилбери. Все было против него. И этот воскресный вечер, и камин, и тишь библиотеки, и даже то, что мистер Хилбери обращался с ним как с равным, как с человеком своего круга, — тоже было против него. Потому что он изгой, а мистеру Хилбери не следует с такими знаться. Но что-то заставило его принять удар — в одиночку, не рассчитывая на награду. Он попытался найти нужные слова и наконец выпалил:

— Я люблю Кассандру.

Лицо мистера Хилбери вдруг побагровело. Он кивнул дочери, словно отдавая молчаливый приказ покинуть комнату, но она предпочла сделать вид, что не заметила.

— И вы имеете наглость… — начал мистер Хилбери глухим и грозным голосом, немало удивившим его самого, но в эту минуту в прихожей послышались чьи-то шаги и голоса, и в комнату ворвалась Кассандра, которую, похоже, кто-то безуспешно пытался удержать.

— Дядя Тревор! — воскликнула она. — Я должна рассказать вам всю правду!

Она бросилась между Родни и дядей, как будто желая разнять их. Но поскольку дядя лишь стоял, покачиваясь, и угрожающе молчал, пыл ее сразу угас, и она вопросительно глянула сначала на Кэтрин, потом на Родни. — Вы должны… знать правду, — запинаясь повторила она

— И вы имеете наглость говорить мне это в присутствии Кэтрин? — сказал мистер Хилбери, не обращая на Кассандру никакого внимания.

Родни медлил, не поднимая глаз, но, когда заговорил, слова его прозвучали веско и решительно:

— Я понимаю, отлично понимаю, каким недостойным человеком должен вам казаться, — и впервые взглянул мистеру Хилбери в глаза.

— Свое мнение я лучше выскажу вам наедине, — ответил мистер Хилбери.

— Но только вы забыли обо мне. — Кэтрин подошла поближе к Родни, желая показать тем самым, что уважает его решение и поддерживает его. — Я считаю, что Уильям поступает совершенно правильно. К тому же сейчас речь идет обо мне — обо мне и о Кассандре.

Кассандра тоже подошла к Родни, и все трое предстали перед мистером Хилбери единым фронтом. Интонации Кэтрин и ее взгляд снова сбили с толку мистера Хилбери, и он вдруг подумал, что безнадежно отстал от жизни, но по-прежнему держался сурово.

— Кассандра и Родни имеют полное право улаживать свои дела как им заблагорассудится, но я не понимаю, почему они должны делать это в моем доме. Надеюсь, я выразился ясно. И я разрываю твою помолвку с Родни.

Мистер Хилбери замолчал, и было видно, что он бесконечно рад счастливому избавлению дочери от перспективы замужества.

Кассандра посмотрела на Кэтрин: та хотела что-то сказать, но передумала, Родни тоже, казалось, ждал от нее чего-то, и даже отец смотрел на нее, словно ожидая дальнейших откровений. Но Кэтрин не произнесла больше ни слова. В холле послышались шаги — кто-то спускался по лестнице, — и Кэтрин направилась к двери.

— Задержись, — приказал мистер Хилбери. — Мне нужно поговорить с тобой наедине.

Кэтрин остановилась, придержав створку двери.

— Я сейчас вернусь, — ответила она и вышла. Было слышно, как она с кем-то разговаривает, но разобрать слова было невозможно.

Мистер Хилбери остался один с провинившейся парой: те так и не сдвинулись с места, словно не желая смириться с приговором, — хорошо хоть Кэтрин ушла. Во всяком случае, мистер Хилбери полагал, что это даже к лучшему, потому как не находил ни одного разумного объяснения поведению дочери.

— Дядя Тревор, — вдруг воскликнула Кассандра, — пожалуйста, не сердитесь! Я ничего не могла поделать… и… простите меня.

Но дядя по-прежнему отказывался ее замечать и смотрел поверх головы, словно никакой Кассандры в комнате вообще не было.

— Я полагаю, вы уже сообщили Отуэям? — мрачно поинтересовался он у Родни.

— Дядя Тревор, мы хотели сперва сказать вам, — ответила вместо него Кассандра. — Но мы ждали… — Она умоляюще взглянула на Уильяма, но тот отрицательно покачал головой.

— Да? И чего же вы ждали? — Дядя наконец посмотрел на племянницу, но та уже замолчала и, казалось, прислушивается, как будто надеется получить ответ от кого-то еще. Не дождавшись ответа Кассандры, мистер Хилбери тоже начал невольно прислушиваться.

— Создалось крайне неприятное положение для всех нас, — сказал он, вновь опускаясь в кресло.

Он сидел, поглядывая на огонь, словно беседовал сам с собой. Кассандра и Родни молча смотрели на него.

— Что же вы не сядете? — вдруг спросил он.

Особого радушия в его словах не было, но гнев явно прошел — или же его сейчас занимали более важные проблемы. Кассандра приняла приглашение и села, Родни остался стоять.

— Думаю, Кассандра без меня вам все объяснит, — сказал он.

Мистер Хилбери кивнул, и Родни вышел.

Тем временем в соседней комнате, в столовой, Кэтрин и Денем вновь сидели за полированным столом. Они словно продолжали прерванный разговор, и им нужно было поскорее выговориться. Кэтрин вкратце пересказала беседу с отцом.

— В любом случае это не означает, что мы не сможем видеться, — сказал Денем.

— Или быть вместе. Только о браке не может быть и речи, — ответила Кэтрин.

— Но если я почувствую, что меня тянет к тебе все сильнее и сильнее?

— А вдруг опять повторятся такие… провалы?

Он коротко вздохнул и задумался.

— В конце концов, мы уже разобрались, что мои провалы так или иначе связаны с тобой, а твои, как ни странно, зависят только от тебя, — добавил он, но затем сам же яростно опроверг эти доводы разума. — Мы любим друг друга — во всяком случае, так принято называть то, что мы оба чувствуем. Помнишь ту ночь? Тогда никаких сомнений не было. Пусть полчаса, но мы были абсолютно счастливы. И потом весь день с тобой все было хорошо, а со мной — вплоть до вчерашнего утра. Все шло почти идеально, но, каюсь, я потерял голову и, боюсь, совсем замучил тебя.

— Да нет же! — перебила она нетерпеливо. — Ну как тебе объяснить? Вовсе не замучил. Просто это реальность. Реальность! — воскликнула она и даже пристукнула пальцами по столу, подчеркивая это слово. — Ты опять не видишь меня настоящую. Снова все смешалось, снова все как мираж, неверно и зыбко. Мы то сойдемся, то нас опять разводит в стороны. В этом и моя вина. Я не лучше тебя — даже хуже, наверное.