Читать книгу - "Ариадна - Дженнифер Сэйнт"

Солнце палило, обжигая спину, и перед глазами у меня замельтешили черные пятна.

– Да как мы можем помешать? – возразила я.

– Должен же быть выход.

Смириться с тем, что не все устроено так, как ей хочется, Федра не могла. Но даже ее непреклонная решимость была бессильна перед волей нашего отца.

– Какой? – Слезы подступили к горлу, но я проглотила их, заставила себя успокоиться. – Как помешать тому, чего хочет Минос?

– Должен быть выход, – повторила она, однако я слышала, что и ее уверенность пошатнулась.

– Пойдем, Федра. Третий год пошел, и до сих пор никто не придумал способа это предотвратить. Не в наших силах изменить их судьбу, как и свою собственную.

Она мотнула головой, но ничего не сказала. Дернув плечом, сбросила мою руку и зашагала прочь одна. Устало вздохнув, я собралась уже идти за ней.

Но напоследок еще раз глянула за край обрыва. Понимала, что они ушли, но все равно не удержалась и посмотрела.

Его холодный зеленый взгляд. Как внезапный толчок ледяной волны, которая выбивает из-под ног морское дно, и ты вдруг понимаешь, что далеко уже заплыл, на большую глубину.

Глава 4

Время жатвы настало в третий раз, и теперь просто забыть об этом я не могла. Отец хотел показать Киниру, своему предполагаемому зятю, дочь-царевну во всей красе. Каждый год, когда привозили заложников, на Крите проводились поминальные игры в честь Андрогея, и в этот раз мне предстояло на них присутствовать. Прятаться в укромном уголке больше не дозволялось. Федра, хоть была меня намного младше, уговорила отца пустить и ее тоже. Служанка водрузила мне на голову сверкающую корону, лодыжки обмотала ремешками серебристых сандалий и облачила меня в ярко-синюю ткань, водой струившуюся меж пальцев. Но этот красивый наряд, казалось, мне совсем не подходил, и представляя, сколько взглядов он привлечет, я заранее поеживалась. На меня и без того столько уже глазели, столько судачили обо мне – на всю жизнь хватило. Словом, к своему месту у самой арены я не плыла, а шла спотыкаясь – без изящества, подобающего царевне, без величавости, с какой держалась, бывало, Пасифая, являясь на торжества.

Кинир, разумеется, уже ждал меня, полулежал на кипе подушек, приготовленных ради его удобства. Рядом стоял кувшин с вином, откуда он, наверное, не раз успел отхлебнуть, оттого и лицо побагровело. Я замялась, посмотрела в сторону Миноса, который стоял на возвышении в самом центре, собираясь объявить начало игр. И засиял от удовольствия, как начищенная монета, заметив, что мне неловко. Тогда ноги мои пошли сами. Нет уж, не порадую его, оступившись, не дам насладиться, увидев, насколько все это мне противно. Кинир сладострастно ухмыльнулся, когда я, одеревенелая, села рядом.

Свирепое полуденное солнце полыхало над землей, и я возблагодарила защищавший меня навес. Я с трудом различала, что происходит, – так слепил его золотой блеск, но тут гул голосов на зрительских трибунах смолк, послышался испуганный храп и мычание – это вывели украшенного гирляндами быка. Сначала он в ужасе вращал большими круглыми глазами и порывался бежать, но, когда приблизился к алтарю, на него снизошло кроткое умиротворение. Я наблюдала такое не раз – как животное смиренно тупеет и спокойно встречает погибель. Бык не видел еще спрятанного лезвия, но будто знал, что кровь его прольется во славу богов, и, может, такая достойная смерть казалась ему наградой. А может, и нет. Как бы там ни было, он покорно и безмятежно шагнул вперед, и обряд совершился – в гладкую белую шею вонзился нож. Кровь, хлынув на алтарь, блеснула на солнце. Мы почтили богов, и теперь они благосклонно взирали на наше празднество. Бык уронил величавую голову. Густой ручей рубиновой крови стекал по камням, а над ним алели ленты, обвивавшие бычьи рога.

На мгновение мне представилось, как Минотавр расхаживает по своей темнице, не видя солнечного света, всегда один, кроме единственного дня в году, и день этот – завтра, потом представился Андрогей – его статная фигура помнилась смутно – моя плоть и кровь, а на самом-то деле незнакомец, поднятый на рога другим быком. Братья. Их трагические судьбы привели сюда нас всех – и толпу зрителей, и безропотную жертву, убитую на наших глазах. И несчастных, которые примут смерть завтра, во тьме – их разорвет на куски свирепый, бесчувственный зверь – когда-то я надеялась его приручить.

Игры начались. Мужчины состязались в скорости – бегом и на колесницах, метали копья и диски, боролись на кулаках. А солнце все палило. По вискам состязавшихся струился пот. И по моей спине скатилась капля. Я пошевелилась: как неудобно, скорей бы все это кончилось! Кинир, сидевший сбоку от меня, пил вино и издавал одобрительные возгласы, положив тяжелую влажную руку мне на бедро. Я скрежетала зубами, глотая оскорбление, пробовала отодвинуться, но его пальцы сжимались лишь крепче. Сидевшая с другой стороны Федра была в полном восторге.

– И долго это будет продолжаться? – пробормотала я.

Федра в мое равнодушие поверить не могла.

– Ариадна, да мы в жизни ничего увлекательней не видели!

Она укоризненно тряхнула белокурой головкой.

А мне так хотелось побыть одной на танцевальной площадке, втоптать все свои печали в ее деревянную гладь. Только это стерло бы мысль о завтрашнем дне, когда пустынный Лабиринт оживят совсем ненадолго погоня, крики, треск плоти, сдираемой с костей. О корабле, на который мне предстоит взойти потом, о жизни, что ждет меня за морем, на Кипре. Я сглотнула и заставила себя смотреть на арену – хоть так отвлекусь от этих мрачных картин.

На солнце набежало облачко, и я, все наконец разглядев, спросила:

– А кто это?

До сих пор среди состязавшихся я узнавала только критян – по большей части цвет нашей молодежи, – каждый стремился к первенству, расталкивая других. Но юноша, вышедший на площадку для кулачного боя теперь, был мне неизвестен. Хотя… Я подалась вперед, вгляделась в лицо незнакомца. И поняла, что видела его уже, но где – никак не могла уразуметь.

Высокий, плечистый и сильный, без сомнения, – недаром держится непринужденно, да и мускулы у него такие, что вспоминаются красивейшие мраморные статуи нашего дворца. Шагал он весьма уверенно и твердо – я растерялась даже: вроде бы чужак, а чувствует себя как дома.

– Тесей, царевич из Афин, – шепнула Федра.

Такого быть не могло – в Афинах нас ненавидели, горько и справедливо, так зачем их царевичу соревноваться в наших играх? Но не только поэтому я посмотрела на