Читать книгу - "Вещи, о которых мы не можем рассказать - Келли Риммер"

Ознакомительный фрагментнаверх, чтобы помочь моей сестре Труде и ее мужу Матеушу спуститься в подвал. К моему огромному облегчению, отец включил масляную лампу, чтобы осветить им путь. Как только мы все снова оказались в безопасности в подвале, мама и Труда обнялись.

– Что нам теперь делать? – спросила я, затаив дыхание. Все обернулись ко мне.

– Ждать, – пробормотала мама. – И молиться.

* * *

Большую часть того первого дня мы провели, прижавшись друг к другу, спрятавшись в подвале под сараем. Самолеты прилетали, улетали и возвращались, снова и снова. Позже мы узнали, что за те долгие часы, что мы прятались, на наш регион было сброшено несколько сотен бомб. Бомбардировки были эпизодическими, непредсказуемыми и жестокими. С моей позиции в подвале взрывы вблизи, вдали и повсюду вокруг нас звучали так, как будто конец света происходил прямо над нашим сараем.

Большинство людей понятия не имеют, на что на самом деле похож затянувшийся ужас. Я тоже не знала до того дня. В этой жуткой темноте я обливалась по́том часами, часами и часами, уверенная, что в любую секунду на нас упадет бомба, что в любую секунду подвал обрушится, что в любую секунду в дверях появится человек с оружием, чтобы забрать мою жизнь. Я не чувствовала себя комфортно в замкнутом пространстве даже в лучшие времена, но в тот день я ощутила такой глубокий страх, о котором даже не подозревала, что он возможен. В тот день я снова и снова мысленно переживала свою смерть. Такая крайняя тревога не подчиняется обычным эмоциональным закономерностям; она не устает, она не исчезает, к ней невозможно привыкнуть. Спустя восемь часов после начала воздушных ударов я оставалась такой же ошеломленной, как в первый момент, и была полностью убеждена, что единственным концом для страха будет конец самой жизни.

Бомбардировки прекратились в начале следующего дня. Сперва мы не осмеливались вздохнуть с облегчением, потому что обычно эти перерывы длились недолго. На этот раз прошли долгие минуты, и спустя некоторое время даже звук двигателей самолета затих в благословенной тишине. Филипе отчаянно хотелось сбегать на соседнюю ферму, чтобы проведать Юстину и ее семью. Это было всего в нескольких сотнях футов – он заверил нас, что пойдет вдоль леса, прячась за деревьями, и вернется меньше чем через полчаса. Мама и папа поворчали, но в конце концов позволили и как и следовало ожидать, как только разрешение было получено, Станислав решил, что он пойдет с братом.

Все остальные высунулись в дверной проем сарая, чтобы подышать свежим воздухом, и поскольку небо все еще было ясным, мы оставались там до возвращения близнецов. Отец и Матеуш сидели в дверях; мама, Труда и я расположились позади них. Пока мы ждали, Труда и мама тихо беседовали, но я молчала, во рту у меня слишком пересохло для болтовни.

Как и было обещано, братья ушли меньше чем на полчаса, но они вернулись заметно потрясенные, и сначала я подумала, что случилось худшее. Подойдя к сараю, они примостились у дверных косяков по обе стороны от отца и Матеуша. Были и хорошие новости – семья Голашевских не пострадала. Но Ян съездил в Тшебиню во время последнего короткого перерыва в бомбардировках. Он видел, как местные жители ходят по улицам, оплакивая потерю своих семей; видел детей с такими тяжелыми травмами, что Филипе не мог вынести повторения деталей; видел десятки горевших домов.

Несколько часов, проведенных в подвале, я была охвачена тревогой, и моя собственная безопасность полностью завладела моими мыслями, но когда брат передал рассказ Яна, меня охватил новый страх. Я мгновенно поняла последствия серьезных повреждений в Тшебине и риски для Алексея и Эмилии. Медицинская клиника находилась недалеко от городской площади – как раз там, где дома стояли наиболее плотно. И если они были мертвы, это означало, что когда в один прекрасный день Томаш вернется, его не будет ждать семья. Внезапно все свелось к осознанию последствий этих событий для Томаша.

– Алексей… – прохрипела я. Все повернулись ко мне, и я увидела печаль в их глазах. – С Алексеем и Эмилией все должно быть в порядке! По-другому не может быть!

– Если с Алексеем все в порядке, он ухаживает за ранеными… – пробормотала мама.

Я могла себе это представить – Алексей прятался во время бомбежки, а затем появился, чтобы помочь раненым, но если это было правдой, то кто утешал и защищал Эмилию? Я пережила бомбардировки в окружении всей своей семьи – и это все еще было самым ужасным опытом в моей жизни. А ей было семь лет, и в отсутствие Томаша у нее оставалсятолько отец, так что если он был занят или даже ранен…

– Мы должны забрать Эмилию! – выпалила я, и Филипе нетерпеливо вздохнул.

– Как? Кто знает, когда вернутся самолеты?

– Но если Алексей занят тем, что помогает людям, с кем будет девочка? Она, возможно, одна! Пожалуйста, отец! Пожалуйста, мама, мы должны что-то сделать!

– Мы ничего не можем сделать, Алина, – мягко сказал отец. – Мне очень жаль. Что будет, то будет.

– Мы станем молиться, – заявила мама. – Это все, что мы можем.

– Нет! – воскликнула я, яростно мотая головой. – Ты должен пойти и забрать ее, отец. Ты должен! Она ребенок – совсем одна в этом мире. Она тоже моя семья! Пожалуйста!

– Алина! – застонала Труда. – Ты просишь о невозможном. Сейчас очень опасно ходить в город.

Я не могла позволить бросить ребенка одного, даже когда мольбы моих родителей о молчании сменились резкими требованиями, чтобы я прекратила эту тему. Когда я заплакала и пригрозила отправиться в путешествие сама, Филипе поднялся с земли и отряхнул брюки. Мама запричитала:

– Не будь глупцом, Филипе! Ты уже однажды искушал судьбу…

– Алина права, мама. Мы будем хуже нацистов, если бросим эту маленькую девочку на произвол судьбы, пока ее отец работает, спасая жизни.

– Если она вообще жива, Филипе. Ты можешь добраться до города и обнаружить, что они погибли, – пробормотал отец себе под нос.

– Отец! Не говори таких вещей! – Я задохнулась.

– Я с ним, – заявил Стани.

– Думаю, мне тоже стоит поехать, – тихо произнес Матеуш. Настала очередь Труды возмутиться, но он мягко добавил: – Заодно я посмотрю, как там наш дом. Мы с мальчиками будем действовать быстро и осторожно. Мы можем сразу пойти назад, если услышим, что самолеты возвращаются, – ты же сама знаешь, вчера нам потребовалось всего десять минут, чтобы добраться сюда.

Мама яростно выругалась и всплеснула руками:

– Вы пытаетесь убить меня, мальчики! Вы уже однажды искушали судьбу и выжили. Теперь вы