Читать книгу - "Греческое сокровище. Биографический роман о Генрихе и Софье Шлиман - Ирвинг Стоун"

— Как я понимаю, у вас с инспектором Стаматакисом нелады, — сказал он, и по голосу нельзя было понять, на чьей стороне его симпатии.

— Да. Я бы хотела говорить об инспекторе Стаматакисе в самых умеренных выражениях, но поймите, наша работа в Микенах—это бесконечные скандалы и паузы. В высшей степени перспективный раскоп у Львиных ворот и сокровищницы…

— Я давно мечтал, чтобы их наконец раскопали!

— …прекращен. Если можно, пришлите нам более опытного инспектора и, конечно, постарше, чтобы он не боялся каждую секунду потерять работу из-за того, что мы что-нибудь сделаем не так.

Георгиос Милессис повернулся вместе с креслом чуть ли не спиной к посетительнице. Когда он занял прежнюю позу, перед Софьей был государственный муж—невзрачные черты его лица одушевляло сознание власти.

— Эфор Стаматакис успешно наблюдал за строительством музея в Спарте. В числе трех новых инспекторов археологических раскопок он столь же успешно вел наблюдение за работами в Делосе. Он, вероятно, повинен в чрезмерном рвении и добросовестности, а ваш муж, чего греха таить, чрезмерно горяч.

— Значит, нет никакой надежды, что его сменят? — В голосе Софьи звучало чуть ли не отчаяние.

— Думаю, вы себе потом не простите, если из-за вас карьера этого умного, серьезного молодого человека будет погублена. Все же, если у вас есть несколько минут, я напишу эфору Стаматакису и попрошу его быть сдержаннее в обращении с вами. Я также попрошу, чтобы он больше доверял археологическим познаниям и чутью доктора Шлимана.

На другое утро Софья отправилась повидать Ефтимиоса Касторкиса, члена ученого совета Археологического общества. На этот раз она надела прелестное шелковое платье, отделанное кружевами. Здесь она повела атаку в другом направлении: почти не жаловалась на Стаматакиса, зато расписала как могла убедительнее их нужду в инженере-строителе, который дал бы компетентное заключение, где можно копать, а где нельзя.

— Я с вами согласен, госпожа Шлиман, это разумное решение проблемы. Один мой хороший знакомый, инженер по профессии, некто Карилаос Суидас, только что вернулся с Корфу—там у него дача. Попытаюсь уговорить его со следующим же пароходом из Пирея отправиться в Нафплион.

В глазах Софьи блеснули слезы — большей благодарности Касторкису было и не нужно.

Спустя несколько дней Софья получила от Генри телеграмму:

«Инженер Карилаос Суидас, к моей радости, нашел стены сокровищницы достаточно прочными; Львиные ворота, по его мнению, тоже можно раскапывать. Браво. Твой любящий муж».

Спустя два дня пришла вторая телеграмма:

«Аргос, 30 сентября 1876 г.

Никаких раскопок в твое отсутствие производиться не будет. Жду тебя в Нафплионе в следующий понедельник. Приезжай во что бы то ни стало, иначе я умру. Шлиман».

Софья перечитала телеграмму и громко расхохоталась.

Но она не спешила с отъездом, не хотелось расставаться с Андромахой. Софья как в воду глядела. Из Арголиды пришла еще одна телеграмма:

«Оставайся в Афинах. Турецкое правительство приглашает меня в Трою показать раскоп дону Педро, Его величеству императору Бразилии».

Поездка Генри в Трою дала Софье еще три недели досуга, которые она провела с дочкой. Генри приехал в Афины 21 октября, чтобы поделиться впечатлениями о поездке и забрать Софью. Раскоп на Гиссарлыкском холме был совсем заброшен, ничья рука не касалась древних руин с тех пор, как Шлиман очистил от грязи траншеи; и все-таки Его величество дон Педро пришел в восторг, осматривая раскопки с томиком Гомера в руках и слушая объяснения Шлимана. Турецкое правительство было как будто благодарно.

Софья обещала Андромахе, что они скоро вернутся. Спирос уложил чемодан и отправился в Аргос вместе с сестрой и зятем.

4

Дожди начались на другой день после возвращения, к утру вся рабочая площадка была полна воды. Генри повел Софью к Стаматакису показать находки, сделанные без нее. Стаматакис, посвежевший и подобревший за три недели свободы, провел их через двор и отпер дверь. В кладовой было темно и сыро.

Больше всего Генри гордился черенком вазы, на котором изображены шесть воинов в полном облачении, уходящие воевать. На каждом панцирь, из-под которого видна рубашка с бахромой, в левой руке щит, в правой копье.

— Точно такие были воины Агамемнона, которых он взял с собой в Трою.

Когда они вышли из кладовой, дождь почти совсем перестал. Генри предложил надеть сапоги и попросить одного из сыновей Деметриоса отвезти их на раскопки в семейном фургоне.

Не доезжая до места, остановились и к сокровищнице пошли пешком. Генри довел Софью до начала дромоса. Софья сразу заметила, что Генри расчистил дорогу по ширине входа и углубил траншею почти на восемь футов. Чтобы полностью очистить дромос, надо было, по его мнению, копать еще десять футов.

— Я вижу, ты получил разрешение Стаматакиса передвинуть ступени.

— Как бы не так. Он все же настоял на своем. Сделал подкоп, они и рухнули. Пришлось оттащить их в сторону.

Генри также частично откопал входной проем длиной тринадцать футов.

— Я хочу, чтобы ты сама разобрала последнюю преграду. Это ведь твой самостоятельный раскоп. Спирос тебе поможет. Ты должна первая вступить в сокровищницу.

— Для меня это будет волнующий момент, — призналась Софья. — Интересно, был ли кто-нибудь внутри толоса с тех пор, как ход засыпали?

— Если только Вели-паша или какой-то другой грабитель до него рискнул спуститься туда на веревке через верхний пролом.

Вернулись к фургону и поехали дальше к Львиным воротам. Уровень подъездной дороги к воротам стал гораздо ниже, и открылся проем Львиных ворот шириной в шесть футов. Однако порог еще не был открыт. По обеим сторонам Львиных ворот высились огромные завалы. Софья поинтересовалась, почему он их не убрал. Генри с раздражением ответил:

— Не разрешило Археологическое общество. Обещали прислать еще одного инженера, который поставит металлические подпорки к львам.

Он взял Софью под руку, и они первый раз вошли в Микенскую крепость через ворота. Направились сразу же на среднюю террасу. Генри считал, что это агора, но не рыночная площадь, а, скорее, место собраний, устроенное над кладбищем.

— Павсаний пишет, что в Мегаре так именно и строили ^горы: «чтобы могилы героев были в ее границах».

Раскоп достигал уже глубины двенадцати футов. Теперь Генри больше не сомневался, что это агора.

— Некоторые древние агоры были круглые. У Софокла в Царе Эдипе» сказано: «Артемида сидит на славном круглом седалище агоры». И Еврипид в «Оресте» упоминает «круг згоры». Кое-где стоячие плиты перекрыты поперечными. Возможно, это была гигантская круглая скамья, на которой восседал совет старейшин.

Генри повел Софью показать ей четыре новые шахты: две под резными надгробными стелами, две под простыми, без орнамента.