Читать книгу - "Плоды земли - Кнут Гамсун"

По старинному опыту известно, что неурожаи следуют один за другим по меньшей мере два года подряд. Исаак набрался терпения и примирился с судьбой. Ячмень сгорел, укос был посредственный, но картошка как будто опять выправлялась, так что хоть и плохо было, но до голода еще далеко. Исаак же вдобавок припас дрова да бревна для стройки, которые можно было свезти в село, а так как по всему побережью хорошо ловилась сельдь, то денег на покупку дров у людей было вдоволь. Уж не перст ли Провидения, что ячмень не уродился? Где бы он стал молотить его без овина и гумна? Пусть хоть перст Провидения, в конце концов, не беда.

Другое дело, что появились новые тревоги. Что такое сказанул Ингер летом какой-то лопарь – что он не купил землю? Разве надо ее покупать? Зачем? Земля лежала себе полеживала, лес стоял-постаивал, он обработал ее, построил жилье в непроходимой глуши, кормил свою семью и свою скотину, никому не был должен и работал, работал без устали. Бывая в селе, он много раз собирался потолковать с ленсманом, но все откладывал разговор; ленсмана не очень хвалили, а Исаак был не так чтобы речист. Что он ему скажет, когда придет, как объяснит, в чем дело?

Однажды зимой ленсман сам приехал к новоселам, он привез с собой еще другого человека и пропасть бумаг в портфеле, – и был это сам ленсман Гейслер. Он увидел большой открытый бугор, очищенный от леса и ровно круглившийся под снегом, подумал, что все пространство также обработано, и сказал:

– Да ведь это большая усадьба, ты что же, думаешь, такую штуку можно получить задаром?

Вот оно! У Исаака сердце захолонуло от страха, и он ничего не ответил.

– Тебе бы следовало приехать ко мне и купить землю, – сказал ленсман.

– Хорошо.

Ленсман говорил об оценке, размежевании, обложении, государственном налоге, – и чем больше уяснял Исаак суть дела, тем слова ленсмана казались ему все менее и менее фантастическими. Ленсман обратился к своему спутнику и сказал:

– Ну, землемер, как велики угодья?

Но ответа он ждать не стал и записал площадь участка наугад. Спросил Исаака, сколько он привез возов сена и сколько накопал мер картофеля. А как же быть с межеваньем? Ведь в лесу по пояс в сугробах межеванье не проведешь, а летом сюда не добраться. Во сколько сам Исаак определяет лес и выгон?

Этого Исаак не знал; до сих пор он считал своим все, что видел. Ленсман сказал, что казна требует определить границы надела.

– Чем больше у тебя участок, тем дороже он стоит, – сказал он.

– Так.

– Да. И дадут тебе не все, сколько ты охватишь глазом, а по твоей потребности.

– Так.

Ингер принесла молока, и ленсман с землемером выпили его. Она принесла еще молока. Это ленсман-то строгий? Он даже погладил Элесеуса по голове и сказал:

– Он играет в камешки? Дай-ка мне их посмотреть. Что это? Какие тяжелые, должно быть, в них содержится какой-нибудь металл.

– Таких в горах очень много, – сказал Исаак.

Ленсман вернулся к делу.

– Наверно, тебе всего дороже земля, что идет на юг и на запад? – спросил он Исаака. – Скажем, четверть мили на юг?

– Целых четверть мили! – воскликнул его спутник.

– Не две же сотни локтей обрабатывать, – оборвал ленсман.

Исаак спросил:

– А что стоит четверть мили?

Ленсман ответил:

– Не знаю, да этого и никто не знает. Я назначу невысокую цену, ведь это глушь, за много миль от жилья и никаких средств сообщения.

– Да, но целых четверть мили! – опять вмешался землемер.

Ленсман записал четверть мили на юг и спросил:

– А в сторону гор?

– Тут надо бы дотянуть до воды. До большого озера, – ответил Исаак.

Ленсман записал.

– А к северу?

– Туда не так важно, – ответил Исаак. – Там болото и нет хорошего леса.

Ленсман записал по своему усмотрению восьмую мили.

– А на восток?

– Тоже все равно. Там сплошь горы до самой Швеции.

Ленсман записал и это.

А после этого он с минуту что-то подсчитывал и потом сказал:

– Владенье, разумеется, получилось большое, и, находись оно возле села, ни у кого бы не хватило средств на его покупку. Я назначу за все про все сто далеров. Как ты считаешь? – спросил он землемера.

Тот ответил:

– Да разве это цена!

– Сто далеров! – воскликнула Ингер. – Не бери такого большого участка, Исаак!

– Не буду, – сказал Исаак.

– Вот и я говорю! – подхватил землемер. – Что вы станете делать с таким большим участком?

Ленсман сказал:

– Обрабатывать.

Он сидел и старательно писал, изредка в горнице раздавался плач ребенка, а ему, должно быть, не хотелось переписывать все сызнова, и так ведь попадет домой не раньше ночи, да нет, не раньше утра! Он решительно сложил бумаги в портфель.

– Иди запрягай! – сказал он землемеру. Потом повернулся к Исааку и заявил: – Честно говоря, следовало бы отвести тебе это место даром, да еще приплатить за твои труды. Я так и напишу в своем докладе. А там посмотрим, сколько с тебя возьмет казна.

Исаак – одному Богу известно, как он к этому отнесся. Он, похоже, ничего не имел против того, чтобы участок и его непомерные труды оценили высоко. Должно быть, он вовсе не считал невозможным выплатить со временем сто далеров, потому ничего и не ответил; он будет работать как и раньше, будет возделывать землю и превращать сухостой и валежник в дрова. Верхоглядом Исаак не был, на случайности не рассчитывал, он просто работал.