Читать книгу - "Нарушитель спокойствия - Ричард Йейтс"

И он подумал еще с минуту, а потом сказал:

– К черту, мне надоело играть в фильмы. Ты любишь музыку, Джон?

– Конечно. А какого рода музыку?

– Любого. Вот эта тебе нравится?

Он оторвал зад от пола, присел на корточки и начал интенсивно похлопывать себя по бедрам в стиле игры на бонгах, наконец поймал нужный ритм, запрокинул голову, закрыл глаза и начал петь – или, скорее, завывать и взвизгивать, выдавая что-то вроде ультрапрогрессивного джаза или африканских ритуальных заклинаний. Ральфу это, похоже, понравилось: его глаза заблестели и он начал покачивать головой в такт.

– Эй, взгляните на это, – сказал человек с газетами, аккуратно вырвавший из страницы «Нью-Йорк пост» спортивный заголовок: «СМОЖЕТ ЛИ МАРИС ОБОЙТИ БЕЙБА?»

– Прочли? – сказал он. – А теперь я покажу кое-что еще. Минутку.

Из его растрепанной бумажной груды появилось с полдюжины клочков, но он повернулся так, чтобы скрыть их от зрителей.

– Минутку, – бормотал он, тщательно обрывая края, разглаживая и размещая клочки в определенном порядке.

– А теперь взгляните, – сказал он. – Взгляните вот на это.

На полу лежала большая фотография Мерилин Монро с заголовком над ней: «СМОЖЕТ ЛИ ПАРИЖ ОБОЙТИСЬ без этой БЕЙБИ?» А под снимком множеством разных шрифтов шла подпись:

«Вяло течет по жилам кровь? ПОРА ОБСУДИТЬ ЦЕНЫ ЛЕТНЕГО ОТДЫХА! АЙК ВЫРАЖАЕТ „ОБЕСПОКОЕННОСТЬ“, КОГДА тысячи людей спасаются бегством от городской жары; ФБР объединяет силы с полицией штата, чтобы ЛЕТАТЬ САМОЛЕТАМИ „ЭР ФРАНС“».

– Занятно, – сказал Джон.

– Ну, это не самая удачная из моих комбинаций. Сейчас я составлю кое-что лучше. Минутку.

Музыка Фрэнсиса становилась все громче, вводя самого исполнителя в подобие транса. Из-за усилий, прилагаемых к пению, из его горла вылетели два сгустка мокроты, но он сумел на лету поймать их тыльными сторонами ладоней, при этом не сбившись с ритма.

– Мистер Уайлдер! – позвал из коридора Чарли.

Он цепко держал за локоть Спивака – то ли его подбадривая, то ли сдерживая, – а Спивак сердито щурился и так бурно дышал носом, что голова его слегка дергалась при каждом вдохе.

– Мистер Уайлдер, – сказал Чарли, – доктор Спивак будет рад, если вы составите ему компанию за ужином этим вечером.

– Ладно, ты можешь сидеть за столом рядом со мной, – сказал Спивак, когда они вместе вошли в душное помещение столовой. – Но больше не задавай мне вопросов. И вообще чтоб никакой гребаной болтовни, усекаешь?

Воскресным утром Уайлдер был вырублен.

Все произошло так внезапно, что впоследствии он не смог воссоздать картину событий и понять, что могло спровоцировать столь яростный приступ отчаяния, возмущения и ярости. Он позавтракал, получил «угощение» и «казенную сигарету», а затем стоял в одиночестве у одного из серых окон, глядя в никуда, и вдруг услышал вопль: «Дерьмо!.. Дерьмо!» Он не сразу узнал свой собственный голос. Затем, сделав шаг назад, он высоко задрал ногу и нанес удар босой грязной пяткой по предохраняющей стекло сетке из стальной проволоки. На сетке образовалась вмятина, что его приободрило, и он продолжил наносить удар за ударом, углубляя вмятину и сопровождая эти действия хриплым криком: «Дерьмо! Дерьмо! Дерьмо!..» Лишь очень смутно ему слышались другие голоса поблизости: «Потише, парень! А ну-ка уймись!» – и только когда его схватили за руки санитары, он понял, что дело дрянь.

– Эй, Чарли! – громко звал кто-то. – Чарли!

И тот не замедлил явиться, сердито раздвигая толпу. Под лампой он остановился, чтобы нажать на поршень шприца, пока на кончике иглы не блеснула капля. Санитары спустили с Уайлдера штаны, и подоспевший Чарли всадил укол ему в ягодицу.

– А ведь я вас предупреждал, мистер Уайлдер, – сказал он. – Я советовал вам сдерживать свои эмоции.

Дверь камеры приотворилась ровно настолько, чтобы туда можно было впихнуть Уайлдера, и тотчас захлопнулась; в замке лязгнул ключ. Уайлдер задыхался; он с большим трудом смог натянуть пижамные штаны, ползая на четвереньках по мягкому полу; а потом препарат начал действовать – накатываясь на него тяжелыми волнами сна, похожего на погружение в пучину, – и, прежде чем завалиться на бок, скрючиться и сгинуть в этой пучине, он успел подумать, что никогда в жизни не чувствовал себя так паршиво. Ничего хуже этого с ним еще не случалось.

– …Уайлдер! Эй, поднимай задницу, парень.

Эти слова могли прозвучать как десять минут, так и десять часов спустя.

– Уайлдер!

– Мм… Что?

– Поднимайся, к тебе пришли посетители.

Посетители.

Он ковылял по коридору, как пьяный: натыкался на пациентов, отшатывался то к одной, то к другой стене, упираясь в них ладонями. А когда равновесие более-менее восстановилось, ему пришлось еще ненадолго задержаться, чтобы проверить, застегнуты ли пуговицы на ширинке, и одновременно свободной рукой кое-как поправить растрепанные, спадающие на глаза волосы.

Столовую временно переустроили под комнату посещений: столы были отодвинуты к стенам, а скамьи попарно расставлены в центре для приватных бесед. Уайлдер несколько секунд моргал и щурился в дверях, пока не разглядел на одной из скамеек свою жену и Пола Борга. Стараясь не шататься, он приблизился к ним, сел напротив и поздоровался.

– Представляю, как тебе здесь плохо, Джон, – сказала Дженис, кладя руку ему на колено. – В таком месте.

Она предстала заботливой и любящей супругой – даже надела «его любимое платье», как сама его называла (сине-коричневое, выгодно подчеркивавшее грудь), – и на секунду-другую он вновь увидел перед собой ту самую единственную, из-за которой в давнюю пору вдруг перестал замечать всех прочих девчонок.

– Да. А что у вас? Как Томми?

– Мы в порядке. Не считая того, что мы по тебе соскучились.

– Что ты ему сказала обо мне?

– Сказала, что ты задержался по делам в Чикаго.

– Но ведь неизвестно, когда я отсюда выберусь. Врачи займутся мной не раньше четверга, и еще черт их знает с каким результатом. Я могу застрять тут на две недели, на четыре недели, на шесть недель. И что ты скажешь Томми?

– Ш-ш-ш. – Она сжала его колено. – Оставь на меня заботы о Томми, ладно? Обещаю, с ним все будет хорошо. А ты сосредоточься на том, чтобы как следует отдохнуть и поправиться.

– Я даже не могу ему позвонить, потому что здесь нет телефона. Кстати, ты не звякнешь после праздника в мой офис? Скажи Джорджу, что я подхватил грипп или что-нибудь в этом роде.

– Конечно, дорогой, я туда позвоню. Не беспокойся.

Пол Борг между тем оглядывал других пациентов в помещении, как будто пытаясь оценить степень безумия каждого. Потом он направил тот же испытующий взор на Уайлдера, они встретились глазами и тотчас их отвели. В этот самый момент Уайлдер заметил блок сигарет на колене Борга: