Читать книгу - "Красный и белый террор в России 1918-1922 гг. - Алексей Литвин"

В обзорах о политэкономическом состоянии республики, составленных для ЦК РКП(б), Уншлихт сообщал в марте 1922 г. о том, что среди учителей средних и высших учебных заведений Москвы и в республике зреет недовольство, выливающееся в забастовки. «ГПУ обращает внимание ЦК на создавшееся положение, которое угрожает в случае непринятия срочных мер вылиться в серьезные волнения»; в сентябре 1922 г. — о том, что все центральные округа республики «очищены от всякого рода контрреволюционного элемента», что «хуже» на Кавказе и в Закавказье, что продолжается восстание в Якутии, были рабочие волнения в Сибири и Туркестане, Тверской губернии. Из-за невыдачи зарплаты волнения прошли в Москве и Питере^[619].

Протоколы заседания судебной коллегии (президиума) ВЧК — ГПУ в 1922 г. свидетельствуют о продолжении карательной политики этим учреждением. В январе 1922 г. ВЧК арестовала 358 человек, в феврале — 240. Кроме того, чекисты содержали в изоляторах Москвы в январе 832 арестованных, в феврале — 767. 3 января 1922 г. судебная тройка ВЧК (Уншлихт, Менжинский, Благонравов, секретарь Езерская) рассмотрела 18 дел, из них 6 арестованных («бывшие белогвардейцы») были приговорены к расстрелу; 10 января (в тройке вместо Благонравова — Фельдман) — 25 дел — 13 к расстрелу; 24 января — 26 дел — 7 к расстрелу; 3 К января (вместо Фельдмана — Медведь) — 31 дело — 16 к расстрелу. Всего за январь рассмотрено 100 дел (часть из них — на утверждение от местных ЧК) — к расстрелу приговорено 42. 6 февраля (в день издания декрета ВЦИК об упразднении ВЧК) тройка (вместо Медведя — Холщевников)— 28 дел — к расстрелу 18. Только одному — А. П. Перхурову — «руководителю Ярославского восстания, служившему у Колчака», расстрел был отсрочен «впредь до особого распоряжения». 14 февраля слушали дело о 16 лицах, добровольно вернувшихся из Константинополя. Им разрешили вернуться по домам, но местные ЧК уведомили… Обсуждали и такие дела: А. Я. Мищенко за «зверское обращение с арестованными в бытность его начальником тюрьмы» лишить права работать в органах ВЧК и передать в московский ревтрибунал (6 января); Т. М. Козлова, сотрудника ГПУ, обвиненного во взяточничестве, «навсегда лишить права работы в органах ГПУ и других карательных органах РСФСР». Стреляли в ГПУ в 1922 г. в основном за бандитизм и преступления по должности^[620].

1922 г. вошел в историю ВЧК как время, когда на несколько месяцев права чекистов были ограничены, но уже с осени стали восстанавливаться в полной мере. В отличие от ВЧК, которая рассматривалась как комиссия, созданная в чрезвычайное время для защиты революции, ГПУ, преобразованное в ноябре 1923 г. в Объединенное государственное политическое управление (ОГПУ) при СНК СССР, заняло одно из центральных мест в охранении тоталитарного государства. Это право ОГПУ утверждало своей борьбой за подчинение только лидеру государства, запрет вмешательства в свои дела Наркомату юстиции и другим органам, обязанным наблюдать за исполнением принятых законов. ОГПУ доказывало это свое право постепенным расширением полномочий. Это касалось, прежде всего, прав на внесудебные репрессии. В мае 1923 г. ЦИК наделил ГПУ правом непосредственного наказания должностных преступлений сотрудников Разведуправления РККА. В ноябре 1923 г. коллегия ОГПУ получила право внесудебного наказания в отношении осведомителей и информаторов. 1 апреля 1924 г. ОГПУ было предоставлено право внесудебной расправы над фальшивомонетчиками, в августе 1925 г. — за шпионаж. Расширение прав ОГПУ происходило и во 2-й половине 20-х годов^[621].

Одновременно росло влияние ОГПУ в жизни страны. Пользуясь закрытостью предоставляемых сведений, секретностью информации, сотрудники этого учреждения представляли себя знатоками истины, особенно когда это касалось персоналий или определения вины.

Нэп означал важность прихода в руководство предприятиями специалистов, а не выдвиженцев правящей партии. Весной 1923 г. комиссия, обследовавшая работу многих трестов, пришла к заключению, что «значительная доля вины за тяжелое и бесхозяйственное состояние ряда трестов лежит на неумелом, бессистемном, неосторожном подборе состава правлений трестов». И тут же эта комиссия, возглавляемая В. В. Куйбышевым, предлагала увеличить долю коммунистов-руководителей. Этот вывод, не соответствующий реальным причинам плохой работы трестов, поддержало ГПУ. На совещании руководителей экономических наркоматов 4 апреля 1923 г. Уншлихт утверждал, что существует экономическая контрреволюция, что причиной нерентабельной работы трестов является «вредительство спецов», а не отсутствие компетентных работников. Присутствовавший на совещании Л. Б. Красин, услышав такое, улыбнулся. Уншлихт отреагировал: «Вопрос об экономической контрреволюции вызывает насмешки товарища Красина. Он сомневается, существует ли такая контрреволюция. Я не говорю, что во всех мелких повседневных случаях она наблюдается, но что такое стремление имеется налицо, что имеется определенная крупная организация за границей, которая себе эту цель ставит, что она связывается со спецами — это несомненно. Работа по выяснению этого настолько трудна, что в настоящее время еще невозможно точно доказать существование такой организации»^[622].