Читать книгу - "Захвачены в бою. Трофеи русской армии в Первой мировой - Алексей Олейников"

Как сейчас помню, в момент нападения в столовой один из немецких офицеров на чисто русском языке крикнул: “Это ночное нападение бандитов!” — и тут же выстрелом из винтовки был убит. Таким же внезапным было нападение и на эскадроны прикрытия штаба, где люди легли уже отдыхать. В паническом ужасе австрийские кавалеристы разбегались во все стороны или же, напоровшись на наших солдат, кончали свою жизнь на штыках. Вся операция продолжалась менее часа, и отряд, разделившись на отдельные группы, уже не соблюдая мер осторожности, с захваченными пленными, напрямик и бегом, направился к своим, через линию фронта. Мой взвод в спешке и темноте нарвался с тыла на германскую батарею. Спасаясь, артиллеристы выскакивали из землянок и разбегались без сопротивления, так как не ожидали нападения с тыла. Мы так торопились, что не успели даже заклепать орудия: по фронту уже началась стрельба, и многие из пленных, не желавшие ложиться или бежать, падали от огня своих же.

В результате мы привели не больше десяти человек захваченных пленных, но среди них был начальник дивизии, генерал фон Фабариус. Все поле между окопами было усеяно телами убитых немцев…»{701}

После 30–45 минут боевой работы отряда был убит подполковник Леонтьев (автор идеи набега на Невель), тело которого было вынесено. При отступлении отряда было еще несколько выстрелов со стороны приходящего в себя противника.

За удачный набег, в котором был уничтожен фактически германский пехотный полк и штаб дивизии, а начальник дивизии взят в плен, подполковник Леонтьев как инициатор и организатор этого набега, разработавший все детали, был посмертно награжден орденом Святого Георгия 3-й степени (очень высокая — «генеральская» награда).

В результате операции были уничтожены: телефонная станция с разветвленной сетью, двуколки (2 телефонных, 8 патронных), 2 орудия без замков, 6 зарядных ящиков, 13 повозок с интендантским грузом и склад фуража. Первоначально было захвачено значительное число пленных офицеров и нижних чинов, но при отходе отрядов во время завязавшегося боя с прибывшими с запада подкреплениями противника, а также вследствие попытки пленных к побегу, последние были уничтожены. Уведено с собой пленных: 1 генерал (по другим данным — 2 генерала, 3 офицера и доктор), унтер-офицеры 271-го резервного и 69-го артиллерийского полков, 2 рядовых 271-го полка, 5 обозных и 1 вольнонаемный слуга.

Русские потери — 1 офицер и 1 солдат убиты, 3 офицера (2-го Заамурского полка штабс-ротмистр Никольский, Нарвского гусарского полка корнет Войцеховский, 11-го Донского казачьего полка прапорщик Борисов) и 6 солдат ранены.

Приказ по 1-й Донской казачьей дивизии № 169 от 27 ноября 1915 г. гласил:

«Объявляю для сведения, полученную мною копию телеграммы Начальников партизанских отрядов Главнокомандующему армиями Юго-западного фронта о нападении партизан на штаб 271-го пехотного германского полка и начальника 82-й пех. германской дивизии, в чем принимали участие и партизаны вверенной мне дивизии под начальством подъесаула 9-го Донского казачьего полка Перфилова. Горжусь молодцами партизанами, за их молодецкие действия искренно благодарю от лица службы Подъесаула Перфилова, гг. офицеров отряда, молодцам станичникам сердечное спасибо».

Вместе с тем на некоторых участников набега события в Невеле в моральном плане произвели гнетущее впечатление.

Особый интерес представляет судьба З. Фабариуса.

Как уже отмечалось, когда русские атаковали господский дом, где располагался штаб дивизии, уничтожив ручными гранатами и штыками прикрытие, З. Фабариус находился в постели. Но, преодолев первоначальную растерянность, германский генерал вел себя достойно и предпочел смерть плену. Обстоятельства гибели генерала не совсем ясны. По словам очевидца: «Возвращаясь после набега через расположение 4-го кавалерийского корпуса, где штаб корпуса нас, по-видимому, ожидал, мы были приглашены командиром корпуса обедать и в числе приглашенных офицеров был и генерал Фабариус, который ничего не ел и заметно сильно волновался. Генерала Фабариуса под конвоем офицера и нижних чинов отправили в штаб 8-й армии, но дорогой он застрелился, как говорили — из револьвера того офицера, который его сопровождал. Офицер этот на какой-то остановке вышел на минуту, оставив револьвер. Этой минутой генерал воспользовался и застрелился»{702}.

Другой участник событий также подтверждает этот факт: «…Это как раз прапорщик Новороссийского драгунского полка взял в плен генерала Фабариуса, вытащив его в одном белье из-под одеяла. Ему же и было приказано доставить генерала в штаб корпуса… На дороге Фабариус и застрелился из нагана, принадлежавшего прапорщику»{703}.

Наконец, третий участник набега сообщает еще более интересные подробности применительно к событиям, последовавшим после пленения генерала: «Отдохнув некоторое время в деревне Комора, где кое-как сумели одеть генерала в раздобытый новый тулуп и шапку (которую, кстати, он не хотел надевать) и, посадив его в сани, в сопровождении охраны отвезли его в офицерский флигель в Мутвицу. При известии о взятии в плен немецкого генерала, который был помещен в доме нашего командира… прибыл сам командир корпуса, генерал Гилленшмидт (генерал-майор Я.Ф. Гиллендшмидт — командующий 4-м Конным корпусом. — А.О.), с начальником штаба полковником Черячукиным… и с переводчиком, бывшим австрийским офицером, но с погонами русского прапорщика. С прибытием нашего начальства немецкого генерала отвели на первый допрос, который был произведен в помещичьем доме этого местечка. Здесь же хозяйка дома нашла для пленника подходящую одежду, теплую фуфайку и т.д. После допроса генерала привели обратно в наш флигель. Никакого специального караула для него не выставлялось. Генерал явно нервничал и от предлагаемой пищи отказывался, пил только чай и иногда ел шоколад… На ночь пленник был устроен в барском доме и отдан на попечение дам-хозяек, где его уговорили поужинать и напоили кофе. Помню, что по приказанию нашего командира все мы, офицеры, были предупреждены, чтобы мы не оставляли нигде нашего оружия и имели бы его при себе.

На другой день утром из штаба корпуса прибыл молодой прапорщик с десятью гусарами 17-го гусарского Черниговского полка. Было очень холодно, но по странной прихоти генерал ни за что не хотел надевать предлагаемую папаху, когда же дамы предложили ему шерстяной вязаный шлем, он его надел. В дорогу были ему даны теплые шерстяные вещи. Посадив генерала в сани, молодой прапорщик в сопровождении гусар повез его на станцию железной дороги Ганцевичи, откуда он должен был быть направлен в штаб. Здесь, на несчастье, этот прапорщик встретил своего приятеля, коменданта станции. Встреча была, конечно, очень радостной, комендант пригласил приятеля к себе на квартиру. Время было обеденное, и они остались пообедать. Не обошлось и без возлияний. Генерал вышел в соседнюю комнату и попросил у денщика воды, чтобы умыться. Денщик вышел за водой, а генерал схватил лежавший на столе револьвер и застрелился.

Так прапорщик пропил своего пленника — генерала немецкой армии — и не довез его в штаб нашей 3-й армии… А в деревне Невель был поставлен памятник с перечислением всех погибших тогда германских офицеров, где можно было насчитать больше тридцати имен. Деревня же Комора была буквально сметена с лица земли артиллерийским огнем, но нас там уже не было, так как мы вскоре были переброшены на другой фронт»{704}.