Читать книгу - "Величайшие загадки истории - Николай Непомнящий"

В 1785 г. в московский Ивановский монастырь по приказу императрицы Екатерины II была доставлена нестарая еще женщина — среднего роста, худощавая, сохранившая на своем лице следы редкой красоты. Неизвестную постригли в монахини под именем Досифеи. Никто не знал ни ее настоящего имени, ни ее происхождения. Видно было только, что она «происхождения знатного, образования высокого». Говорили, что это — принцесса Августа Тараканова, дочь от тайного брака императрицы Елизаветы с графом Алексеем Григорьевичем Разумовским…

По преданию, она родилась через год или полтора после венчания Елизаветы с Разумовским. По отчеству «княжна» называла себя почему‑то Матвеевной. До 1785 г. эта Августа Матвеевна Тараканова, по ее словам, жила за границей. Когда и как она туда попала — неизвестно. Вполне вероятно, что это могло произойти после смерти Елизаветы (она умерла 25 декабря 1761 г.).

Мысль о том, что где‑то за границей живет «подлинная» (в отличие от «неподлинной» — самозванки Елизаветы Таракановой) дочь Елизаветы Петровны, тревожила Екатерину 11 не меньше других прочих забот с Иваном Антоновичем, Брауншвейгской фамилией, Петром III и толпой самозванцев. Непрерывная борьба с ежегодно появляющимися претендентами на престол, придворные интриги и заговоры, вероятно, в конце концов привели императрицу к мысли о том, что «княжну Тараканову» необходимо вернуть в Россию и изолировать.

О том, как осуществлялась операция по доставке княжны в Россию, известно только со слов самой инокини Досифеи. В несколько иносказательной форме, говоря о себе в третьем лице, она впоследствии рассказывала эту историю Г. И. Головиной: «Это было давно. Была одна девица, дочь очень–очень знатных родителей. Воспитывалась она далеко за морем, в теплой стороне, образование получила блестящее, жила в роскоши и почете, окруженная большим штатом прислуги. Один раз у нее были гости, и в числе их — один русский генерал, очень известный в то время. Генерал этот предложил покататься в шлюпке по взморью. Поехали с музыкой, с песнями, а как вышли в море, там стоял наготове русский корабль. Генерал и говорит ей: не угодно ли посмотреть устройство корабля? Она согласилась, вошла на корабль, а как только вошла, ее уж силой отвели в каюту, заперли и приставили часовых. Это было в 1785 г.».

Далее, по легенде, схваченную княжну привезли в Петербург и представили императрице. Екатерина долго с ней беседовала, говорила о Пугачеве, о самозванке Таракановой — княжне Владимирской, о государственных потрясениях, которые возможны в случае, если «враги существующего порядка» воспользуются ее именем, и, наконец, объявила, что во имя спокойствия в стране «княжна Тараканова» должна удалиться от мира и жить в монастыре в уединении, «чтобы не сделаться орудием в руках честолюбцев». Местом заключения был избран Ивановский монастырь в Москве, который по указу императрицы Елизаветы от 20 июня 1761 г. служил местом «для призрения вдов и сирот знатных и заслуженных людей».

Августа была отправлена в Москву. Екатерина II приказала игуменье монастыря «принять и содержать новоприбывшую в особенной тайне, постричь и никого не допускать к ней до свидания». Княжна Тараканова была пострижена под именем Досифеи и в первые годы своего заточения в монастыре содержалась в большом секрете. Кроме игуменьи, духовника и келейницы, никто не имел права входить к ней. Окна кельи, где жила Досифея, постоянно были задернуты занавеской. На стене кельи до самого последнего дня жизни Досифеи висел портрет императрицы Елизаветы.

Рассказ Августы–Досифеи в главных чертах практически повторяет историю Елизаветы Таракановой. Похоже, что Августа когда‑то где‑то «слышала звон», но явно не знала «где он», а чтобы она не звонила на всех углах, ее и запрятали в монастырь. В целом же судьба Досифеи не отличается от судьбы других подобных «княжон Таракановых», разосланных как «умалишенные» по разным монастырям России.

В общих богослужениях и трапезах сестер обители Досифея не участвовала, и лишь иногда специально для нее устраивалось богослужение в маленькой надвратной церкви Казанской Божьей матери. Во время службы двери церкви запирались.

Моральное состояние Досифеи было очень тяжелым: она постоянно чего‑то боялась, при любом шорохе или стуке вздрагивала, бледнела и «тряслась всем телом».

После смерти императрицы Екатерины II положение Досифеи несколько улучшилось. К ней стали беспрепятственно допускать посетителей, у Досифеи побывали митрополит Платон, ряд высокопоставленных лиц и якобы даже кто‑то из членов императорской фамилии.

Досифея умерла в 1808 г. в возрасте 64 лет, после двадцатипятилетнего заключения, и была погребена в московском Новоспасском монастыре. В этом монастыре долго хранился портрет инокини Досифеи, на обратной стороне которого кем‑то была сделана надпись: «Принцесса Августа Тараканова, во иноцех Досифея, постриженная в Московском Ивановском монастыре, где по многих летах праведной жизни своей и скончалась, погребена в Новоспасском монастыре».

При реконструкции Новоспасского монастыря в 1996 г. захоронение монахини Досифеи было вскрыто, и ее останки изучались сотрудниками Республиканского центра судебно–медицинской экспертизы и известным профессором–криминалистом, доктором медицинских наук В. Н. Звягиным.

Исследования показали, что, во–первых, рассказы о красоте, или «былой красоте», предполагаемой княжны Августы Таракановой лишены всякого основания: красавицей ее назвать было никак нельзя. Досифея была инвалидом детства: горбатой после перенесенной в детстве травмы, вдобавок круглолицей и невысокого роста. Вдоль ее передних зубов шли горизонтальные бороздки — следствие стресса, голодания или травмы.

Итак, красивой легенде конец? Доктор исторических наук А. К. Станюкович, руководитель раскопок в Новоспасском монастыре, считает, что окончательно точку ставить рано: надгробие Досифеи могло быть смещено, например, во время разграбления французами монастыря в 1812 г. и оказаться над могилой какой‑нибудь другой старицы. Кроме того, череп Досифеи настолько плохо сохранился, что со стопроцентной уверенностью идентифицировать его просто было невозможно. Иными словами, в деле «княжны Августы Таракановой» остается некая неопределенность, оставляющая простор для вымыслов…